– Я предложил ему выбор, – прошептал Хозяин. – Он мог смириться и получить смерть или продолжить свой глупый бой и вернуться в гроб. Я предложил ему только одно из двух. И только одно из двух я мог ему дать – мое слово нерушимо, человек. Оно крепче даже этих гор. Дав слово, я просто не могу его нарушить.
Факелы стали меркнуть. Они сожгли весь воздух в пещере. Выжгли воздух в груди Влада. Они зажгли его легкие и горло.
Огонь разгорается медленно, но языки его уже проникают в мозг, жадно облизывают глаза...
– Думаешь, это животное ощущало то же самое, что и ты сейчас? Оно радовалось. Оно ликовало! И жалело только об одном – что не может снова броситься на меня... А что чувствуешь ты? Ты успел понять, что жить, пусть даже возле меня, это неизмеримо лучше, чем умереть... Чем умирать год за годом, десятилетие за десятилетием, – пальцы разжались, и Влад осел на пол, возле тела сатра.
– Уберешь эту падаль, – сказал Хозяин, – и придешь в зал. Тело бросишь в пропасть.
Хозяин вышел из пещеры. Он больше ничего не сказал, но Влад и так понял.
«Я предложил ему выбор, – говорил Хозяин. – Только одно из двух я мог ему дать. Мое слово нерушимо».
Хозяин сказал это ровным голосом. Раньше Влад не смог бы уловить в этом голосе ничего, кроме констатации.
А сейчас... Сейчас он услышал легкое ударение на словах «я» и «мое».
Хозяин мог дать только одно из двух. А Влад... Влад мог поступить так, как считал нужным он. И как считал нужным Хозяин.
Всего лишь легкое ударение на двух простых словах.
Влад посмотрел в мертвые глаза сатра. Понял ли тот, что хозяин его отпустил? Понял или нет?
Влад наклонился к телу, пристально вглядываясь в глаза.
Глаза без белков, темно-зеленая радужка закрывает всю глазницу.
– Они не способны остановиться, – сказал Хозяин.
* * *
– Я вылечу тебя, – сказал сатра. – Вылечу.
Влад проснулся. Это было странное, почти забытое чувство – проснуться. Проснуться, а не вырваться из сна, захлебываясь криком, прижимая рукой безумно колотящееся сердце и обливаясь потом.
Влад проснулся.
Он не открыл глаза, и лежал, прислушиваясь к своим ощущениям, смакуя легкую дремоту, медленно тающую в глубине мозга. Прошла целая вечность с тех пор, как он вот так же просыпался, когда он мог всплывать из своих сновидений вот так же легко и тихо, без всплеска.
Влад знал, что находится у себя в доме, лежит на диване, укрытый пледом.
Дома.
Этого не могло быть – последнее, что видел Влад перед тем, как забыться, были руки сатра, тянущиеся к его лицу. Узловатые пальцы, поросшие грубой шерстью.
Сатра обещал его убить. Но не убил. Потом... Потом, кажется, он сказал, что вылечит его... И...