– Вы должны называть меня Шошана, – сказала она.
– Я не могу.
– А я приказываю.
Он громко рассмеялся, тем смехом, который вселил в нее вчера надежду на то, что она сможет узнать его по-настоящему.
– Ничего не получится, принцесса. Я не буду называть вас по имени.
– Почему?
– Это слишком фамильярно. Я ваш телохранитель, а не приятель.
Шошана сникла. Его желание было прямо противоположно тому, чего хотела она. Она хотела сблизиться с другим живым существом, а он – соблюдать дистанцию. Ей хотелось раскрыть его тайну, а он был столь же решительно настроен сохранить ее.
Это было ужасно! Ее мать одобрила бы такое его поведение. Человек знал свое место и считал разницу в их положении преградой.
А вот бабушка не была таким снобом. Она говорила, что из солдат получаются самые лучшие мужья, потому что они привыкли подчиняться. Хотя нельзя сказать, что он подавал хоть какие-то признаки того, что собирается подчиняться Шошане!
Да и нельзя было сказать, что она рассматривала понятие «муж» применительно к этому красивому мужчине.
Но она хотела, чтобы он участвовал в ее нынешнем приключении. Как она сможет забыть, что она – принцесса, забыть ненадолго о своих обязанностях и долге, если он будет постоянно напоминать ей о ее статусе своим официальным обращением?
– А как насчет моего кодового имени? – спросила она.
Роунэн неуверенно посмотрел на нее и пожал плечами. Шошана почувствовала, что это была бы большая уступка с его стороны, потому что он вдруг отвел взгляд и с преувеличенным вниманием стал смотреть на стоящие перед ним фрукты.
– Я займусь этим, – сказала она, подходя к нему.
Он слегка отодвинулся и протянул ей, не глядя, маленький ножичек и манго.
– Не порежьтесь, – сухо сказал он и отвернулся, чтобы подложить дрова в печь.
– А что мы будем готовить? – спросила Шошана.
– Я собираюсь делать печенье.
– Я хочу научиться!
– Зачем?
– Думаю, что это полезная вещь, – упрямо сказала она.
Он покачал головой.
– Я хочу уметь делать полезные вещи!
Шошана с воодушевлением расправлялась с манго, орудуя своим ножом. Минут через десять, посмотрев на то, что осталось от плода, она признала, что фрукт был изуродован до неузнаваемости. Шошана бросила взгляд на Роунэна. Он снимал золотистое печенье с решетки над печью. Запах был такой, что у нее потекли слюнки.
– Вот, – сказала она, протянув ему то, что осталось от ее манго. Он взял, ничего не говоря, и с непроницаемым лицом положил ее произведение на блюдо с фруктами, которые очистил сам.
Шошана думала, что они будут завтракать в доме, за обеденным столом, но Роунэн пригласил ее жестом сесть на каменную скамейку, расположил блюдо между ними и, подставив лицо утреннему солнцу, взял кусочек фрукта.