— Припоминаю, как мы были изумлены, узнав после нашей первой встречи в Хартфордшире, что ее там считают первой красавицей. Особенно живо я помню тот вечер, когда все они обедали в Незерфилде, а вы потом сказали: «Это она — красавица? Тогда можно сказать, что и ее мать умна!» Однако после вы, кажется, улучшили свое мнение о ней и, полагаю, некогда даже считали ее вполне хорошенькой.
— Да, — отвечал Дарси, не в силах более сдерживаться, — но тогда я мало знал ее, а теперь, узнав ближе, я считаю ее самой красивой женщиной в моем окружении.
С этими словами он вышел, и мисс Бингли осталось лишь поздравить себя с тем, что она вынудила его к признанию, которое ей одной и было неприятно.
Вернувшись в гостиницу, миссис Гардинер и Элизабет обсудили все, что произошло во время их визита, за исключением того, что более всего занимало их обеих. Они обговорили взгляды и поведение каждого из присутствовавших, ни словом не обмолвившись о человеке, на которого было направлено все их внимание. Они беседовали о его сестре, его друзьях, его храме, его наресуши — обо всем, кроме него самого, хотя Элизабет так хотелось узнать, что же миссис Гардинер думает о мистере Дарси, а миссис Гардинер была бы крайне признательна племяннице, заговори та о нем.
Элизабет была весьма огорчена, когда по приезде в Лэмтон не получила письма от Джейн, и каждое утро огорчалась все сильнее, не находя никакой весточки из дома. Однако на третье утро ее беспокойству пришел конец, и сестра была полностью оправдана, поскольку Элизабет получила от нее сразу два письма, одно из которых, судя по пометке, ехало в почтовой карете, подвергшейся нападению зомби, — этим и объяснялась задержка.
Когда принесли почту, она как раз собиралась на прогулку вместе с дядей и тетей, и те отправились гулять одни, оставив Элизабет наслаждаться письмами в тишине и покое. Первым надлежало прочесть задержавшееся письмо, которое было написано пять дней назад. В начале Джейн пересказывала все их визиты, вечера и прочие развлечения сельской жизни, однако вторая его часть, датированная днем позже и написанная в очевидном волнении, содержала более важные известия.
Вот что там было:
Милая Лиззи,
С тех пор, как я написала эти строки, произошло нечто весьма неожиданное и серьезное. Эти новости касаются несчастной Лидии. Вчера в полночь, когда мы все уже спали, прибыл нарочный от полковника Форстера с сообщением о том, что она бежала в Шотландию с одним из его офицеров, и подумать только — с Уикэмом! Вообрази наше замешательство. Я ужасно, ужасно огорчена. Для них обоих это такой необдуманный брак! Но я полна надежд на лучший исход и на то, что мы все же ошиблись в его характере. Я готова поверить в его легкомыслие и сумасбродство, но подобный поступок (думаю, нам следует ему радоваться) свидетельствует о том, что сердце у него доброе. Его выбор нельзя назвать корыстным, ведь он знает, что отец не может дать за Лидией приданого. Бедная матушка вне себя от горя. Отец сносит все несколько лучше. Как хорошо, что мы скрыли от них причину его раздора с мистером Дарси и его манеру обращения с глухими. Полагаю, нам и самим следует позабыть об этом.