— Малыш, поехали домой!
— Остынь, Шиза! Ты чего?
— Здесь нельзя оставаться! — его напряженный взгляд серьезных глаз резанул по нервам, от чего душа вздрогнула от холодного ветерка, но тут же отбросила его прочь.
— Это кому нельзя оставаться? Мне? Да меня здесь все знают! Тут и без тебя меня никто не тронет! Это тебя сюда запускают только потому, что ты — со мной!
— Или ты веришь мне, или я уведу тебя силой! — взглянул на меня Шиза, и в его голосе блеснула сталь.
— Черт! — разозлился я, ясно было, что спорить бесполезно, — В туалет хоть можно сходить?
— Идем, — осуждающе вздохнул Шиза.
Я с тоской осознал, что отвязаться от него будет невозможно, он попрется со мной и в туалет. Оставалась надежда, что он останется перед входом со своими страхами, а я вылезу в окно, и продолжу балдеж в другом клубе.
В туалет мы вошли вместе. Там курило двое парней. Еще трое вошло за нами. В облицованной кафелем комнате гулко прозвучал щелчок взводимого пистолета. Я ничего не успел сообразить, когда увидел, как от удара по затылку на пол начал валиться Шиза, а потом мощный удар погрузил в небытие и меня…
От обиды хотелось плакать. Никто и никогда не бил меня. Здесь бьют просто так. Для своего удовольствия. За непонравившийся взгляд. За лишнее слово. За то, что я — «неверный». Потому, что я — «товар». Дорогой товар. Потому меня били, но не калечили. Не представляю, как нас вывезли из Москвы в Чечню, видимо, за деньги можно купить всю российскую милицию, но факт остается фактом. Я с Шизой нахожусь в каком-то зачуханом подвале, куда не проникает солнечный свет и где воняет спертым запахом какой-то тухлятины.
— Шиза! Нас спасут? — шепчу я.
Но со стороны Шизы не раздается ни звука и мне становится страшно. Его били сильнее, но вроде бы тоже надеялись получить выкуп. Правда, если меня оценили в миллион баксов, то за Шизу надеялись получить сто тысяч. Как сказал наш новый «хозяин» Руслан, если мой папочка ценит телохранителя сынка, то эту сумму должен выложить. И нас оставили обоих.
— Шиза! — вполголоса стону я.
— Чего?… — устало отвечает он.
— Почему ты молчишь?
— Что говорить? Вляпались, как куры во щи…
— Папа спасет нас…
— Спасет, — вздыхает Шиза, — может быть… А может быть о нашей судьбе никто никогда не узнает. После чеченской войны о судьбе более чем тысячи солдат никто ничего не знает… Правда мы с тобой — самый выгодный товар. Благодаря денежкам твоего папы. И похищены по той же причине.
— Что с нами будет, Шиза?
— Как обычно, — зевнул тот, — Либо за нас не заплатят, и ждет нас красивая и мучительная смерть, либо заплатят, и может быть, дадут умереть быстро и не больно… Ну, а до этого, могут продать соседу, обменять на какую-нибудь услугу…