Я пошел на полковой пункт медицинской помощи. По дороге вспомнил последнюю встречу с красноармейцем Григорием Проценко.
Недели две-три назад, пробираясь из тыла противника к своим, мы вынуждены были переходить шоссе с боями. После дружного залпа батальон рывком бросился в атаку. На средине дороги лежал убитый немецкий майор. Карманные клапаны его френча были открыты, а на руке остался только след от часов...
Мы добрались до своих. До штаба дивизии, который считал нас всех погибшими, предстояло прошагать еще километров пятнадцать, а люди устали и были голодны. После привала, выстроив батальон на лесной поляне, я произнес речь, как на митинге, поздравил батальон с отличным выполнением задания и благополучным выходом из окружения. Бойцы реагировали радостно.
Из строя вышел красивый голубоглазый украинец. Подняв руку, он обратился ко мне:
— Разрешите мне, товарищ старший лейтенант, несколько слов?
— Давай, Грицко, говори. Выходи сюда.
Проценко вышел и взволнованно, запинаясь почти на каждом слове, начал свою речь. Потом он приободрился, заговорил спокойно и просто, вспоминая пережитые нами боевые дни. В конце он обратился ко мне со словами:
— Вот что, вы — наш батько, а я эти часы снял с немецкого майора, которого убил, переходя шоссе. Вот его документы. Все это я вам вручаю перед всеми...
Приняв трофеи, я спросил командира первой роты:
— Ефим Ефимович, доложите, как воевал товарищ Проценко!
— Хорошо, товарищ комбат, хорошо, — ответил Филимонов. — Смелый парень.
— Тогда, Грицко, — обратился я к нему, — вот как. Документы я беру, а часы возьми себе. Пусть это тебе будет памятью о боях и об этом митинге нашего батальона.
Смутившись, он взял часы и, минутку подумав, под аплодисменты батальона протянул их мне.
— Нет, батько. Берите. Зачем мне часы, пусть это будет вам мой подарок.
— То, что ты хорошо воевал, — это уже больше, чем подарок. Молодец, спасибо, а часы носи. Вот так, — и я надел их на его руку. — А когда отгоним немцев, если часы тебе будут не нужны, подаришь своей девушке.
Батальон засмеялся, а Проценко смутился.
— У мэнэ дивчины немае... на шо воны мэни?..
И вот я теперь шел в полковой пункт медицинской помощи к Проценко.
— Батько, — произнес он с трудом. — Вы пришли? У меня к вам дело есть.
— Говори, Грицко, — ответил я и сел у его изголовья. — Говори, милый, говори...
Он снял с левой руки часы и сказал:
— Мою Нинульку все равно не найти, она у немцев. Берите, батько, часы и подарите девушке, только умной девушке. Скажите ей, что это подарок украинца Грицко Проценко. Я от вас...