— Это мы, товарищ комбат, вторую ячейку так заканчиваем, — вытягиваясь в струнку, гордый от похвалы, докладывает Блоха.
— Хорошо. А где же пулеметы?
— Всю ночь, товарищ комбат, мучились с пулеметами. Никак не ладится у нас с ними. Особенно эти новые дегтяревские, никак наладить не можем. Теперь командир роты и политрук Бозжанов сами взялись...
— Значит, для отдыха хорошее гнездо роете?
— Нет, нет, товарищ комбат, два «максима» обязательно будут работать.
— Вот, несут! — вскрикнул боец.
Все оглянулись. Действительно, из-под горы показалось несколько бойцов, которые на плечах и на руках несли какие-то вещи, завернутые в плащ-палатки. Они шли медленно, тяжело, подавшись вперед.
Командир взвода лейтенант Беляков, тоже досрочный выпускник Ташкентского пехотного училища, доложив мне о своем прибытии, приказал бойцам развернуть плащ-палатки и установить пулемет на позицию. Расчет бросился выполнять приказание командира.
— Измучились, товарищ комбат, — говорил, тяжело дыша, лейтенант.
В дальнейшем, даже при смене позиции, пулемет решили переносить с места на место только в завернутом виде...
— Готово! Пулемет установлен! — зычно доложил Блоха.
На площадке около окопа стоял наш станковый пулемет, блестя вороненой сталью.
— Заряжай! — скомандовал я.
В приемник нырнул и вынырнул медный наконечник ленты, щелкнул замок. Второй номер поправил ленту, набитую патронами.
Блоха вцепился руками в рукоятку и прильнул к прицелу:
— Разряжай!
По этой команде быстро и исправно заработали и расчет и пулемет.
— Заряжай! — снова скомандовал я. Когда пулемет был заряжен, сказал: — А теперь, Блоха, дайте по белому свету две короткие очереди.
Блоха не без злости нажал на спуск. «Тра-та-та, тра-та-та», — заговорил пулемет.
— Еще, товарищ комбат? — не оборачиваясь, спросил Блоха.
— Дайте одну длинную очередь.
Блоха, нажав на спуск, крепко держал рукоятку. Пулемет и наводчик задрожали, как в лихорадке.
— Стой!
Захлебнувшись, пулемет замолк.
Первые стрекотания нашего пулемета с новой боевой позиции возвестили, что «мы здесь», «мы не ушли», «мы будем драться». Пусть об этом знают немцы, пусть об этом знают и наши.
Так началось для нашего батальона боевое утро 27 октября 1941 года.
Приказав Белякову подготовить еще четыре позиции для станковых пулеметов, я собрался было уходить. Он спросил:
— Что нам делать, товарищ комбат, если начнется бой?
— Бой не скоро начнется.
— Почему вы так думаете?
— И наши и немцы пока ни в чем не разобрались. Часика три-четыре можно поработать. Сейчас я пришлю сюда Краева.
— Значит, товарищ комбат, нам работать?