"Джеймса Бонда изображаешь? — спросил он себя, расплатившись и направляясь к небольшому кафе, пристроившемуся между книжным магазином и магазином карт и эстампов. — Или работаешь под Челентано?"
Но факт: кафе располагалось весьма удобно для тех, кто выходил из корпуса, где размещался филологический факультет Карлова университета. А с другой стороны, кто сказал, что Он ходит именно в это кафе? А если даже и ходит, то почему именно сейчас?
Нет ответа. Но Ицкович его и не ожидал, он просто пыхнул сигарой и вошел в кафе, тренькнув колокольчиком над дверью.
"Плевать! — решил он, не позволяя себе даже по сторонам смотреть. — Не догоню, так согреюсь!"
— Кофе, — сказал он чишнику[56], подскочившему к столику, едва Олег успел сесть. — Крепкий кофе. И... — Он хотел попросить коньяка, но потом решил, что начинать посещение Праги с коньяка – моветон. — И, пожалуй, рюмку сливовицы.
И вот только тогда, когда кельнер отошел, Ицкович позволил себе обозреть крошечный зал каварни[57], и даже не удивился, увидев в считанных метрах от себя, знакомые лица. Вернее, знакомыми показались ему два лица. Во всяком случае, если судить по фотографиям, горбоносый мужчина с папиросой зажатой в длинных пальцах пианиста – это, скорее всего Якобсон, а мужчина с аккуратной бородкой — Трубецкой. Оставалось решить, кто же третий, но это было, в сущности, и не важно. Потому что ..."Танго, в Париже танго!"
— Роман Осипович? — спросил Ицкович по-русски.
— Да? — мужчина с папиросой посмотрел на Олега, пытаясь видимо, вспомнить, кто бы это мог быть.
— Вы едва ли меня помните, — поспешил объясниться Олег, вставая между тем из-за стола. — Я, видите ли, подходил к вам во время вашей прошлогодней лекции в Париже.
— А! — Сказал Якобсон, явно не вспомнив человека, которого на самом деле видел впервые в жизни. — Да. Позвольте, позвольте... — Но вспомнить то, чего не знаешь, невозможно.
— Олег Семенович Голованов, — представился Ицкович. — Психолог.
— Психолог? — удивился Якобсон.
— Что отнюдь не мешает мне интересоваться современной лингвистикой.
— Вот как? — поднял бровь мужчина с бородкой.
— Именно так, Николай Сергеевич! — Улыбнулся Ицкович.
— А меня вы, где слушали? — Усмехнулся в ответ Трубецкой.
— В Вене. Вы ведь там, если не ошибаюсь, профессорствуете.
— О чем вы говорите? — по-немецки спросил, молчавший до этого третий мужчина. — Я скверно говорю по-русски, и еще хуже понимаю.
— Я сильно ошибусь, если предположу, что имею удовольствие видеть перед собой профессора Матезиуса? — Если Якобсона и Трубецкого Ицкович хотя бы на фотографиях видел, то про Матезиуса он знал так мало, что кроме как тыканьем пальцем в небо его эскападу назвать было сложно. Но он не ошибся! Он снова угадал.