Ковалев и Шерр сидели в адмиральской каюте, которую Ковалев нагло занял и расположился в ней со всеми возможными удобствами. Поначалу он предполагал, что Шерр сам примет командование, но доктор честно признался — занятие это для него бесперспективное. Дело в том, что в империи давным-давно проводили тестирование на предрасположенность к какой-либо профессии. Военное дело, да и вообще все, связанное с тактикой и стратегией, Шерру не светило совершенно, не то мышление, а вот Ковалеву светило, и еще как — на тестировании компьютер выдал девяносто семь и три десятых процента от теоретически возможного максимума. Шерр тогда только присвистнул удивленно, прогнал тестирование вновь, получил те же результаты и надолго задумался, после чего засел в информатории линкора. Ковалев на это не обратил тогда внимания, но сегодня Шерр изъявил желание продемонстрировать плоды своих изысканий. Ковалев был не против, да и скучно ему было, признаться — развлечения, обычные для имперцев, были ему непривычны и казались примитивными, а сидеть тет-а-тет с книгой или телевизором было неинтересно.
Вот и сидели сейчас они, курили, благо рак легких теперь Ковалеву не грозил, и пили, каждый свое. Шерр налегал на коньяк, к которому изрядно пристрастился на Земле, утверждая, что в империи ничего подобного не производилось. Впрочем, отметил для себя Ковалев, может, и производилось, просто Шерру было не по карману — не графья-с…
Ковалев пил легкое вино из запасов линкора — он не любил коньяк. Как-то, в бурной студенческой молодости, избавляясь от депрессии (несчастная любовь и все такое), он сдуру выхлебал в одно горло бутылку неплохого коньяка, закусив ее (вот дурак, портить благородный напиток) маринованным огурчиком. В результате он всю ночь обнимал унитаз, потом целый день болел и от коньяка его потом отвратило наглухо. Ну а вино имперского производства, хоть и не блистало изысканным букетом, в котором Ковалев все равно не разбирался, было легким, приятным на вкус и не вызывало похмелья. Хотя Шерр и сказал Ковалеву, что теперь его желудок может без вреда для здоровья переварить даже денатурат, проверять его слова как-то не тянуло.
Однако разговор начался не совсем так, как ожидал Ковалев. Вместо того, чтобы поведать раскопанную им сенсацию, Шерр внезапно спросил:
— Василий, почему ты был так уверен, что они согласятся?
— Но ведь я был прав.
— Оно так, ты был прав, а я ошибался. Честно говоря, я рассчитывал максимум на двоих-троих. Но почему?
— А ты подумай — кто идет на такую работу? В принципе, домашние мальчики пополняют ряды офисного планктона, а в поле работают, в основном, люди с немного авантюрным складом ума и склонные к романтике. Помнишь, как ты меня охарактеризовал? Вот то-то. Не все, конечно, причины и пути у каждого свои, но большинство. Особенно те, кто пошел в поле сразу — романтика, блин… Сам такой был. А вон Шурманов — он ведь вор, не по хулиганке сидел и не по гоп-стопу по молодости. Серьезный, можно сказать, человек, но начинал, он мне сам рассказывал, из-за блатной романтики. Вот так бывает. А сейчас им романтики будет — хоть ложкой ешь. По молодости даже не задумывались бы, наверное, сейчас сложнее, с возрастом становишься более циничным, да и двадцать лет из нас романтику вытравливали, но тут есть еще и материальный фактор. Всем страшно надоело работать на дядю, да еще и за сравнительно небольшие бабки, а сейчас у них появился реальный шанс рискнуть и на всю жизнь обеспечить и себя, и свои семьи. Да что там семьи — внукам с правнуками хватит, поэтому я даже и не сомневался, что пойдут почти все. Да ты себя вспомни — с чего на флот пошел? Сам рассказывал, что дома тупо жрать нечего было и скучно вдобавок, так что ты и сам такой же, в нашу компанию идеально вписываешься. Так что факт один — все, кто сейчас на борту, люди как минимум сильные характером и, в большинстве, решительные.