С величайшим уважением, и т. д. и т. п.
Васконье размашисто подписал рапорт, оттиснул печать и вызвал гонца.
Содержание рапорта стало известно Дийкстре вечером того же дня. Филиппе Эйльхарт — в полдень дня следующего.
***
Когда несший ведьмака и Лютика конь выбрался из прибрежного ольховника, Мильва и Кагыр сильно нервничали. Они уже раньше слышали отголоски боя, вода Ины относила звуки на большое расстояние.
Помогая стащить поэта с седла, Мильва заметила, как при виде нильфгаардца у Геральта окаменело лицо. Она не успела и слова сказать, впрочем, Геральт тоже, потому что Лютик отчаянно стонал и вырывался из рук. Поэта уложили на песок, подсунули под голову свернутый плащ. Мильва собиралась было сменить пропитавшуюся кровью кустарную повязку, но тут почувствовала на плече руку и учуяла знакомый запах полыни, аниса и других трав. Регис по обыкновению явился неведомо когда, неведомо как и неведомо откуда.
— Позволь, — сказал он, вытаскивая из своей бездонной торбы медицинские препараты и инструменты. — Я им займусь.
Когда цирюльник отрывал перевязку от раны, Лютик болезненно застонал.
— Спокойно, — сказал Регис, промывая рану. — Это пустяки. Немного крови. Просто немного крови… А славно пахнет твоя кровь, поэт.
И именно тогда ведьмак повел себя так, как Мильва ожидать не могла. Он подошел к коню и вытащил из ножен, притороченных под тебеньками седла, длинный нильфгаардский меч.
— Отойди от него, — буркнул он, встав над цирюльником.
— Славно пахнет эта кровь, — повторил Регис, не обращая внимания на ведьмака. — Я не чувствую в ней запаха заражения, которое при ранении головы могло бы оказаться роковым. Артерии и вена не повреждены… Сейчас будет щипать…
Лютик застонал, бурно втянул воздух. Меч в руке ведьмака дрогнул, заблестел отраженным от реки светом.
— Я наложу несколько швов, — сказал Регис, по-прежнему не обращая внимания ни на ведьмака, ни на его меч. — Держись, Лютик.
Лютик держался.
— Все, кончаю. — Регис взялся за перебинтовку. — До свадьбы, тривиально говоря, заживет. Рана в самый раз для поэта. Будешь, Лютик, расхаживать как военный герой с гордой повязкой на лбу, а сердца взирающих на тебя дам будут трепыхаться и таять как воск. Да, ничего не скажешь, поэтическая рана. Не то что стрела в живот, разорванная печень, разодранные почки и кишки, вывалившееся содержимое и кал, воспаление брюшины… Ну, готово. Геральт, я в твоем распоряжении.
Он встал, и тогда ведьмак быстрым, неуловимым движением приставил ему меч к горлу.
— Отойди, — буркнул он Мильве. Регис даже не дрогнул, хотя острие меча слегка упиралось ему в шею. Лучница затаила дыхание, видя, как глаза ведьмака разгораются во мраке страшным кошачьим блеском.