— А мне, представь, без разницы, какой меня выволокут. — Йеннифэр скинула туфли и быстро расстегнула платье. — Даже если это мое последнее купание, я не намерена бултыхаться в воде одетой.
Она стянула рубашку через голову и вошла в бассейн, энергично расплескав воду.
— Ну, Геральт. Что стоишь как вкопанный?
— Я забыл, насколько ты прекрасна.
— Быстро же ты забываешь. А ну, лезь в воду.
Как только он оказался рядом, она тут же закинула ему руки на шею. Он поцеловал ее, гладя ее талию над водой и под водой.
— А это, — спросил он порядка ради, — подходящее время?
— Для этого, — замурлыкала она, погружая в воду одну руку и касаясь его, — любое время подходящее. Эмгыр дважды повторил, что нам торопиться не обязательно. Как ты предпочел бы провести отпущенные нам последние минуты? В стенаниях и плаче? Недостойно. В расчетах с совестью? Банально и глупо.
— Не об этом я.
— Так о чем же?
— Если вода остынет, — проворчал он, лаская ее груди, — разрезы будут болезненными.
— За удовольствие, — Йеннифэр погрузила другую руку, — стоит заплатить болью. Ты боишься боли?
— Нет.
— Я тоже нет. Сядь на край бассейна. Я люблю тебя, но, черт побери, нырять не хочу.
— О-хо-хо, — сказала Йеннифэр, откидывая голову так, что ее влажные от пара волосы расплылись по бордюру маленькими черными змейками. — О-хохо-хохошеньки…
***
— Я люблю тебя, Йеннифэр.
— Я люблю тебя, Геральт.
— Пора. Кликнем их?
— Кликнем.
Они кликнули. Сначала кликнул ведьмак, потом кликнула Йеннифэр. Потом, не дождавшись ответа, кликнули вместе:
— Ну-у-у-у! Мы готовы! Давайте нож! Э-э-эй! Черт побери! Вода же стынет!
— Ну так вылазьте из нее, — сказала Цири, заглядывая в ванную. — Они все ушли.
— Что-о-о?
— Я же сказала: ушли. Кроме нас троих, тут нет ни живой души. Оденьтесь. Голышом вы выглядите ужасно смешно.
***
Когда они одевались, у них начали дрожать руки. У обоих. С величайшим трудом они управлялись с пряжками, застежками и пуговицами. Цири болтала.
— Уехали. Просто взяли и уехали. Все, сколько их было. Забрали отсюда все, уселись на лошадей и уехали. Аж пыль столбом.
— И никого не оставили?
— Никогошеньки.
— Непонятно, — шепнул Геральт. — Это непонятно.
— Может, случилось что? — откашлялась Йеннифэр.
— Нет, — быстро ответила Цири. — Ничего.
Она лгала.
***
Вначале она держала фасон. Выпрямившись, гордо подняв голову и сделав каменное лицо, она оттолкнула затянутые в перчатки руки черных рыцарей, смело и вызывающе взглянула на ужасающие забрала и нащечные прикрытия их шлемов. Больше они к ней не прикасались. К тому же их удерживало ворчание офицера, плечистого парняги с серебряными галунами на латах и белым султаном из перьев цапли.