— Если ты и дальше будешь пребывать в столь любовном настрое, скоро нам незачем будет покидать спальню. — Куртка и жилет были тут же сброшены.
— Я ничего не могу с собой поделать. Прости меня. — Скинув рубашку, она отбросила край покрывала на постели, не стыдясь своей наготы и нескрываемого желания.
— А я не жалуюсь. — Стащив хрустящую крахмальную рубашку через голову, он бросил ее к ногам, неосознанно привычным движением разгладил и откинул назад волосы. — Я более чем счастлив, выделить время, чтобы все исполнить. — Он ухмыльнулся. — А теперь — с особенным энтузиазмом.
— Как это чудесно, ведь я просто не могу от тебя оторваться. Я никогда и ни от кого не слышала, что беременность сделает женщину столь похотливой. — Она поманила его пальчиком. — Мне необходимо коснуться тебя. Ведь мы целый день — столько бесконечных часов — не занимались любовью.
— Зато теперь я в полном твоем распоряжении, — заявил Дарли с улыбкой, на ходу расстегивая бриджи. — И на все обозримое будущее.
— Чудесно, чудесно, чудесно, — шептала она, не отрывая глаз от него. — И это все для меня? — промурлыкала она.
— Это всегда для тебя, — пробормотал он, мужчина, который прежде считал верность немыслимой, просто невообразимой.
Она чуть подвинулась, пока он забирался в постель.
— И это все для меня? — эхом повторил он, проведя кончиком пальца по пухлой окружности груди.
Он смотрел, как покачивается ее цветущая, в высшей степени, прекрасная, полная грудь, тот факт, что он мог приписать себе ее восхитительную, сочную спелость и готовность, еще больше возбуждал его. — Сначала я хочу оценить их пользу для дитя. — Это было новой модой у светских леди — кормить своих детей грудью.
— Нет, нет и нет, — воспротивилась она с милой гримаской. — Я хочу тебя.
— Ты имеешь в виду не меня, а его. — Он легонько похлопал по своей тугой плоти.
— Да, да, именно.
— Ладно, но только сначала я буду ласкать твою грудь. Это не займет много времени, — мягко заверил он. — А потом он будет в твоем распоряжении всю ночь.
— Всю ночь? — прошептала Элспет, от этой заманчивой мысли лихорадочная дрожь сотрясла ее тело.
— Да. Но только потом, — прошептал он, — после того, как ты позволишь прильнуть к твоей груди.
— Да, да. — Как она могла сказать «нет»? Она томилась от постоянного вожделения, это началось сразу после Гибралтара, когда ее охватила нестерпимая и неутолимая страсть, словно она испила какого-то приворотного зелья, действие которого возрастало вместе с беременностью.
— Сядь здесь, — прошептал он, устраивая ее повыше на подушках. — Пять минут. Смотри на меня.