Джаир тем временем окончательно проснулся и открыл глаза. Взглянув на него, капитан гвардейцев решил, что монстра, похоже, забавляет их спор — об этом свидетельствовал его насмешливый взгляд. Вансен ощутил приступ ярости, вскоре сменившейся недоумением. Как живет это гнусное создание, вновь и вновь спрашивал себя капитан, как оно ест и дышит? Каким образом ему удается придать своему плоскому лицу столь недвусмысленное выражение? Как это существо общается с другими? Впрочем, принц легко общался с ним.
Джаир надел лишь нагрудник, напоминающий панцирь черепахи, и шлем. Остальные доспехи он оставил на земле, и трава, что росла за Границей Теней чрезвычайно быстро, скрыла их почти полностью. Завернувшись в изодранный плащ, высоченный воин уселся позади Баррика на странную темную лошадь, которую принц привел с поля сражения. При желании сумеречный демон мог в мгновение ока перерубить беззащитную шею принца, но Баррика это не тревожило. Восседая на одной лошади, эти двое походили на двуглавое чудовище, сошедшее со старинных фресок. Вансен не удержался и сделал знак Тригона. Если это напоминание об истинных богах не пришлось Джаиру по душе, он ничем не выдал своих чувств.
— Куда же мы направляемся, ваше высочество? — устало осведомился капитан королевских гвардейцев.
От его воли и желаний в этом путешествии не зависело ровным счетом ничего, и Вансен не считал нужным притворяться, будто не сознает этого.
— Туда, — махнул рукой Баррик. — В сторону высокого М'ааренола.
Для Вансена оставалось загадкой, каким образом принц ориентируется в стране вечных сумерек. Джаир меж тем устремил на капитана свои янтарные глаза, и в этот момент Вансен почти расслышал голоса, зазвучавшие у него в голове. Точнее, не голоса — какой-то неведомый ветер принес Вансену то ли несколько слов, то ли туманный образ.
«Нам предстоит долгий путь, — услышал он. — Долгий, опасный путь».
Ему оставалось лишь вскочить в седло, взять поводья и поскакать туда, куда указал Баррик. Когда он впервые попал в это проклятое место, он утратил рассудок и теперь вновь был близок к безумию. Что ж, решил Вансен, надо научиться жить в пучине безумия. Ведь рыбы живут в воде и не тонут.
О дети мои, послушайте! В начале начал мир был сух, пуст и бесплоден. Но потом пришел свет и принес жизнь. Свет породил богов, а также все радости и печали, что живут на этой земле. Это великая истина, которую я говорю вам.
Откровения Нушаша, книга первая
Ее лицо было холодным и непроницаемым, а кожа бледная и бескровная, как мрамор из Акариса. Но более всего Чета поразили ее глаза — в них полыхал внутренний пламень, подобный лучам заката, проникающим сквозь щели в крыше мира.