Наступила неловкая пауза. Тишину нарушил Ашир Таганов:
— Я разделяю точку зрения уважаемого господина президента. — Ашир вежливо кивнул в сторону Каюма. У Фюрста хитро сузились глаза, гестаповец иронически глянул на шарфюрера, подумал: «Опять за старое, подлаживаешься под президента? Упорхнуть хочешь в тыл, в Берлин?» Ашир выдержал его взгляд и упрямо продолжил: — Да, господа, мне тоже казалось искусственным, более того, ошибочным деление на роты по национальному признаку. До сего дня я молчал, боялся, что ошибаюсь и не найду поддержки. А теперь у меня есть единомышленник в лице уважаемого господина президента...
— Но так удобнее обучать солдат, шарфюрер, — вяло возразил Мадер.
— Уважаемый господин майор, — мягко парировал Таганов. — Вы прекрасно владеете всеми языками советского Востока. Даже таджикским, который мне лично никак не дается. (Мадер при этом снисходительно улыбнулся.) Вам ли не знать, что узбек легко понимает туркмена, как тот — казаха, киргиза, татарина, азербайджанца. У тюркоязычных народов единая праматерь. Если роты не будут разделены национальными барьерами, не возникнет меж ними и нездорового духа соперничества, зависти, страшных своими последствиями. — Ашир выдержал паузу и обратился к Каюму: — По-моему, такое разделение противоречит самой идее единого Туркестана, не так ли, господин президент?
Каюм, озабоченный лишь тем, чтобы во главе рот и взводов поставить одних узбеков, не ожидал такого поворота и был вынужден согласно кивнуть. Хаит что-то торопливо записывал в блокнот. Суетливость редактора вызывала у президента явное раздражение.
— А не кажется ли вам, господин Мадер, что в рассуждениях шарфюрера есть резон? — Фюрст повернулся к Таганову и заметил, что сидевший с ним Абдуллаев опустил голову, а в глазах Сулейменова мелькнул завистливый огонек. — Ну а что вы скажете о претензиях господина президента относительно командного состава? — спросил он их с неприкрытой издевкой.
Фюрст попал в цель, — Вели Каюм еще больше нахохлился, а Таганов как ни в чем не бывало осторожно заговорил:
— Тут я не до конца усвоил точку зрения уважаемого господина президента. Можно, конечно, всюду поставить командирами узбеков. Но не пробудит ли это у остальных комплекс неполноценности? А любой негативный комплекс, по Фрейду, агрессивен, разрушителен...
— Не приплетайте в серьезное дело бред этого австрийского психа! — вспылил президент. — Кстати, и несчастного вегетарианца...
Фюрст откровенно ликовал: президент в горячке сболтнул лишнее. Теперь-то он уймется, станет тише воды, ниже травы. Да и тактика этого хитреца Таганова — подладиться под Каюм-хана, чтобы улепетнуть в Берлин — терпела крах. Но Ашир сделал неожиданный ход. Он пристально глянул в глаза Каюма и, выдержав эффектную паузу, тихо произнес: