— Не надо, — сказал я, и Солсбери засмеялся.
— Мне хочется встретиться с советскими писателями, — заговорил он снова, — не только мне, но и моим друзьям. Сейчас я предпринимаю усилия к организации такой встречи. Как вы считаете, она возможна?
— Да, — сказал я. — Мы уже говорили об этом в Советском Союзе.
— Но мы не говорили о том, кто будет участвовать во встрече. Надо, чтобы это была высшая лига, элита, лучшие из лучших, а?
— Кто? — Мне захотелось, как говорят дипломаты, воспользоваться правом на ответ, а значит, спросить самому:- Вы знаете этих людей? Лучших из лучших? Твердо можете их назвать?
Солсбери позвенел льдинками в стакане и глотнул:
— Составляйте свою команду как хотите. Но не надо, чтобы она боялась чужого поля. В Америке трудно, вы знаете. Здесь имена иногда значат больше книг, а репутация — еще больше. Если о человеке здесь не хотят знать, он может потеряться в два счета. Чужая территория требует времени для освоения.
Милая моя, на этом я письмо обрываю. Оно и так получилось слишком длинным. Впрочем, скажу еще одно. Когда я уходил с китайского приема, один мой знакомый, который молча стоял, слушая наш разговор с Солсбери, заметил:
— Старик был прав. Здесь много чужих территорий. У каждого есть собственная территория — и чужая. Вы не забывайте об этом.
Я припоминал все сразу и поэтому писать тебе начал с рассказа о человеке, который кричал в универмаге Александерса.
Из газеты «Нью-Йорк таймс»,
3 октября 1982 г,
«Музыкант-исполнитель Жак Лейзер говорит, что „немало музыкантов, которые не были имениты в Советском Союзе, надеялись после приезда в США быть приглашенными в концертные турне. Они даже не имели представления о том, как трудно здесь делать карьеру, независимо от того, русский вы или нет“. Эти сложности иногда влияют и на артистов, которые вправду имели престижные карьеры в Советском Союзе. Александр Годунов был заметной звездой в Большом балете с достаточной международной репутацией в момент, когда он остался в США в 1979 году… После хлопотливой карьеры в Американском театре балета он был оттуда уволен. Еще более разочаровывающим было появление в стране Леонида и Валентины Козловых, танцоров из Большого, которые остались в США через несколько недель после Годунова и которых, кажется, полностью игнорировала здешняя машина делания карьер…»