Спрашиваю Коонен, какие роли она больше всего любит.
— Мне дорого все, что я сделала на сцене на протяжении тридцати пяти лет. Но больше всего люблю Федру, Эмму Бовари, Медею, Кручинину, Адриенну Лекуврер, Катерину. Возможно, могла бы сделать больше, если бы так рано не ушел от нас Александр Яковлевич Таиров. Ведь после закрытия Камерного я в театре не играла. Ко мне приходили очередные руководители театра имени Пушкина. Простите меня, но разве они, все вместе взятые, стоят таировского мизинца? Этот театр — блеф. Я даже ни разу не была в его стенах. Я свято чту имя моего наставника, друга, мужа, возлюбленного — А. Я. Таирова. И заберу с собой в могилу все то, что он мне дал и завещал. А теперь я вам прочту стихотворения Пушкина и Блока. В юности я пришла к Пушкину и до сих пор не могу его одолеть.
Как читала Алиса Георгиевна Коонен! Обыденными словами это невозможно передать. Ее низкий голос, отточенная дикция делали каждую вещь и доходчивой, и современной. В ее исполнении — любое стихотворение — новелла.
А.Г. снова задумалась, а потом сказала:
— Всесоюзное радио организовало мой творческий вечер. Я читала «Гранатовый браслет» Куприна, отрывок из «Египетских ночей» Пушкина, сцену из третьего акта «Федры» Расина и 23 стихотворения Блока, которые я подготовила, почти за два месяца.
Находясь в радиостудии у микрофона, я вспомнила ту ночь, когда Александр Александрович читал мне свои волшебные строки. Я начала готовить пушкинскую лирику, собираюсь устроить вечер Пушкина без декораций, без костюмов, хочу, чтобы сцена была одета в строгие черные сукна и чтобы в этот вечер звучали только его, Пушкина, чеканные строфы. Пушкина люблю с детства, но никогда не могла «привыкнуть» к нему, каждый раз я улавливала в стихах какие-то новые отзвуки его безграничной радости или беспредельной грусти. Давно думала обратиться к его творчеству, но величайший пиэтет перед гением сковывал. Много раз начинала, бросала, что-то не получалось, но всякий раз, когда я закрывала гомик его стихотворений, меня с еще большей силой тянуло к нему. И вдруг что-то открылось. Начала с «Осени», продолжала залпом, на едином дыхании…
11.
Мне так не хотелось уходить из таировского дома. Но пора было и честь знать. Мы тепло простились. Алиса Георгиевна на минуту скрылась в кабинете.
— Вот вам на память, книга Таирова «Записки режиссера», пластинки со сценами из спектаклей в моем исполнении и еще дарю вам на долгую память картину Нестерова «Церковь в Абрамцеве».
Целуя меня в лоб, она сказала:
— Кланяйтесь тем, кто меня когда-то, давным-давно знал. Bceм низкий, земной поклон. Пусть хранит вас Бог!