Желание возникло мгновенно и безотлагательно, как огонь внизу живота. Он пошел в спальню и какое-то время наблюдал, как она, наклонившись, снимала ботинки и носки. Тоненькая, как тростинка, с шелковистой мягкой кожей. Он обхватил ее за талию и кувыркнул на кровать, немедленно упал на нее сверху, придавив к матрасу своим весом.
Джей засмеялась, раздражение покинуло синие глаза.
— В этом году явно в моде манеры пещерного человека, — поддразнила она.
Люк не мог не улыбнуться в ответ. Он слишком сильно хотел ее, хотел услышать, как она говорит эти слова ему, а не призраку. Желтый цвет блестел в глазах, пока он раздевал ее и рассматривал обнаженное тело. Соски сморщились от холодного воздуха, груди напряглись упругими шарами. Он обхватил их руками, поднял напряженные соски ко рту, посасывая каждый по очереди. Она задыхалась, спина выгнулась дугой. Такой бурный отклик на его ласки каждый раз разрушал самоконтроль, вгонял в жар и заставлял стремиться к ней, как подростка. Лукас едва заставил себя оторвать от нее руки, чтобы торопливо сорвать собственную одежду и отбросить в сторону.
— Скажи мне, что любишь меня, — приказал он, приспосабливая изящные ноги вокруг своих бедер и начав входить в нее.
Джей сладострастно извивалась, потираясь сосками о его покрытую волосами грудь.
— Я люблю тебя.
Руки впились в его спину, когда она почувствовала дрожь мускулов.
— Я люблю тебя.
Он слегка надавил, она медленно приняла его, наслаждение уже поднималось нестерпимой жаждой. Тело было так настроено на него, что, когда он начал ритмичные толчки, ее чувственная напряженность стремительно достигла кульминации. Он держал ее, пока не стихли содрогания, затем снова начал двигаться.
— Еще раз, — прошептал он.
Она хотела выкрикнуть его имя, но не могла. Теперь она не могла называть его Стивом и не смела называть Лукасом. Пришлось закусить губы, чтобы удержаться и не выкрикнуть его имя, и стон вырвался из горла. Люк управлял ею, медленные глубокие толчки поднимали настолько высоко, что, казалось, выше быть невозможно. Она пылала, как в огне, нервные окончания взрывались от удовольствия.
— Скажи мне, что любишь меня.
Голос усыпан гравием, явное напряжение в лице, пока он сдерживал движения, мучительно замедлив их.
— Я люблю тебя.
— Еще раз.
— Я люблю тебя.
Люк хотел услышать собственное имя, но придется подождать. Когда-нибудь, в будущем, когда все будет закончено, он пообещал себе, что возьмет ее, как брал сейчас, и она будет выкрикивать его имя. А сейчас он должен довольствоваться тем, что знает о себе, и тем, как ее глаза тонут в его глазах, потому что она прошептала эти слова много раз, пока его самоконтроль не рухнул, и сладкое безумие не захватило обоих.