улся как-то загадочно. Ей бы уже тогда неладное заподозрить…
Условились на субботнее утро. Валентина вроде как в лес за ягодами пойдет, а Игнат в райцентр по милицейским делам, а сами на краю топи встретятся.
Валентина прождала два часа. Сначала думала, что Игнат проспал, а когда поняла, что случилось, в сердце точно кол осиновый воткнули. Один ушел на топь, побоялся ее с собой взять…
Никогда раньше она так быстро не бегала, никогда раньше не принимала таких серьезных решений.
Дядя Евсей слушал молча, только пощипывал беспокойно длинный ус, а как узнал, что Игнат на топь за лисьим золотом отправился, сразу в лице переменился.
Когда дядя Евсей собрался в тайгу, Валентина следом увязалась. Пробовал он ее гнать, да толку! Она уже все для себя решила. Если с Игнатом что-нибудь случится, ей тоже не жить.
По топи шли быстро, как только можно, а Валентине хотелось, чтобы еще быстрее. Ее б воля, она бы бегом побежала, да дядя Евсей не позволил. К острову вышли, как за полдень перевалило. Валун, на лисью голову похожий, Валентина сразу узнала, подбежала к нему раньше дяди Евсея, положила ладонь на шершавый камень, надавила…
– …Валюшка! – Игнатов крик заставил сердце остановиться, захлестнул звериным ужасом. – Валюшка, зачем ты пришла?!
Голый по пояс Игнат стоял на коленях посреди глубокой воронки, которая раньше, в детских Валентининых воспоминаниях, была до самых краев заполнена черной водой. На Игнатовой шее обмотанный веревкой висел золотой булыжник, рядом полыхал золотом раскрытый сундук.
– Игнат! Сынок! – Дядя Евсей оттолкнул Валентину, сдернул с плеча ружье. – Скидывай, сынок, ты эту каменюку проклятую да вылезай, пока не поздно!
– Поздно, батя, – Игнат смотрел на них снизу вверх, щурился, как от яркого света. Валентина не сразу поняла, что он плачет. – Тело не слушается.
– Так я сейчас! – Дядя Евсей заметался по краю воронки. – Сейчас только найду, где спуститься. Кто ж тебя так, сынок?
– Сам. – Игнат уже плакал, не таясь. По загорелым его щекам катились слезы. – Как нырнул в озеро, так вода и стала уходить, а тут, на дне, золото это проклятущее. Я только посмотреть хотел, я ж не думал…
– Иду, сынок! – Дядя Евсей широко перекрестился, кубарем скатился на дно воронки. – Вот сейчас, потерпи только секундочку…
– …Золота захотели? – голос был женский, уже знакомый Валентине.
Женщина стояла на противоположном берегу озера, а косы ее золотыми змеями уходили под землю.
– Всем только одно надобно. Никто о душе не думает…
– Хозяйка! – Дядя Евсей упал рядом с сыном на колени. – Прости нас неразумных!