– Вот! А я говорил: не пускать! Так нет, разнылись: ярмарки не было, ярмарки не было! – Брезг произнес последние слова, явно передразнивая кого-то из женщин. – Дождались! Вот вам ярмарка, вот вам веселье!
– И в этом году ярмарки не будет. – Прокопий снова тоскливо вздохнул. – А если б и была бы, чем торговать-то? Все выгребли…
– Дома-то хоть не пожгли? – включился в разговор Дорофей.
– Не пожгли. Дождей-то мало было – сухо кругом, наверно, побоялись, что на лес перекинется и их пожар достанет.
– А вас? – Дорофей повернулся всем корпусом к Брезгу и Треске, положив при этом локоть на стол так, что оказался почти спиной к Мишке.
«Паскуда! Вообще от компании отсекает! Мстит, падла, за сцену во дворе…»
– И нас жечь не стали, – отозвался Брезг. – Разорили начисто, народ полонили, но жечь не стали.
– Ну, из полона-то мы вас освободили…
Дорофей не договорил, но сказал это таким тоном, что само собой напрашивалось продолжение: «могли бы и благодарность высказать». Лесовики, однако, намек не только проигнорировали, но и, нахмурившись, умолкли. Повисшую паузу прервал Прокопий:
– Слушай, а чего это мальчишки в доспехе тут везде? И этот… сотником величается.
– А он и есть сотник. – Дорофей заторопился, пытаясь «замазать» им же самим созданную неловкую ситуацию. – У него под началом сотня таких же сопляков с самострелами. Корней-то, сотник ратнинский, Воинскую школу устроил, а сам теперь воеводой Погорынским величается. Ну вот из этой-то школы они все и собрались. Здесь-то сейчас всего три десятка, а с утра остальные подойдут, получится как раз сотня, а сотником у них Корнеев внук.
– Совсем с ума посходили, – проворчал Брезг – мальчишки с оружием…
– Ну не скажи! – Дорофей никак не желал упускать инициативу в разговоре. – Они вчера под Ратным семь десятков ляхов перестреляли, нам даже мечи доставать не понадобилось. И здесь тоже больше половины ляхов положили. А мы уж так, остатки подчистили – пускай мальчишки учатся, все на пользу…
– Ты ври, да не завирайся! – прервал Дорофея Брезг. – Семь десятков…
– Да у меня на глазах все было! – зачастил Дорофей. – Как дали из сотни самострелов… а потом еще раз как дали! Мы подскакали, а они уже последних добивают! И здесь… Вы вон в склад загляните, там ляхи один на другом в два слоя лежат!
Мишка сидел и молча слушал, тихо сатанея от происходящего – Дорофей и освобожденные пленники разговаривали так, словно его не только за столом, но даже и в горнице не было.
«А чего вы хотели, сэр? Избаловались! В Михайловом городке вы начальник, в Ратном ваши выкрутасы хоть и морщатся, но терпят, а здесь-то вы кто? Сопляк, мальчишка, с которым зрелым мужам на равных и разговаривать-то зазорно. Да еще, оказывается, они вам своим освобождением обязаны! Черт знает что, конфуз, моветон, скандал, неудобняк по полной! А вы, вместо того, чтобы спрятаться в уголке, и старших товарищей в неловкое положение не ставить, еще и во главе стола уселись. По всем правилам вас бы за волосья и пинком под зад, чтобы дверь лбом вышиб, а нельзя! И что прикажете делать? Ради вашей эксклюзивной персоны древние обычаи рушить?