Глаза ее блуждали по толпе. Она всматривалась в окружавшие ее лица. Она кого-то искала. Не меня ли?
Когда она смотрела в мою сторону, я опускал голову. Я не решался встретить ее взгляд. Я боялся, что не удержусь и заговорю с ней. Любимая Аврора!
Я опять взглянул на нее. Глаза ее по-прежнему искали кого-то. Ах, конечно, меня! Я снова скрылся в толпе, и взгляд ее скользнул мимо.
Но тут я вновь посмотрел на нее. Лицо ее омрачилось. Глаза словно потемнели — в них светилось отчаяние.
«Мужайся, Аврора! — шепнул я про себя. — Взгляни сюда еще раз, любимая! Теперь я встречу твой взор. Мои глаза будут говорить с тобой. Я отвечу на твой призыв».
Она смотрит… Она узнала меня! Радость блеснула в ее глазах. Улыбка тронула уголки ее губ. Глаза ее больше не блуждают — они смотрят в мои… О, верное сердце! Она искала меня!
Да, глаза наши встретились наконец и засветились горячей любовью. На минуту я потерял власть над собой, я не мог оторвать взгляда от нее и весь отдался своему чувству. И она — тоже. Я не сомневался в этом. Я почувствовал, как между нами протянулся луч любви, и сразу забыл, где я нахожусь.
Ропот и движение толпы заставили меня очнуться. Окружающие заметили ее пристальный взгляд, и многие, умеющие читать подобные взгляды, поняли его значение. Они стали оборачиваться, отыскивая того, кто был ее избранником. Я вовремя заметил это движение и отвернулся.
По-прежнему я смотрел на дверь и ждал д'Отвиля. Почему его все нет? Моя тревога усиливалась с каждой минутой.
Правда, пройдет еще час, а может, и два, пока настанет ее очередь… Но что это?..
Внезапно наступила тишина — по-видимому, толпу что-то заинтересовало… Я взглянул на помост, чтобы узнать, в чем дело. Какой-то чернявый человек поднялся на ступеньки и шептался с аукционистом.
Они говорили очень недолго. Казалось, человек о чем-то попросил и, получив согласие, отошел на свое прежнее место в толпе.
Прошла минута, и вдруг, к своему удивлению и ужасу, я увидел, что надсмотрщик взял Аврору за руку и помог ей подняться на камень. Все было ясно: следующей будут продавать ее.
Я не могу теперь припомнить, что делал в первые минуты.
Как безумный бросился я к выходу и высунулся за дверь. Я глядел направо и налево, всматриваясь в прохожих. Д'Отвиля не было.
Я кинулся обратно, пробиваясь сквозь толпу, окружавшую помост.
Торги уже начались. Я не слышал вступительных фраз, но когда подошел, над ухом у меня прозвучали ужасные слова:
— Тысячу долларов за квартеронку! Дают тысячу долларов!
«О Небо! Д'Отвиль обманул меня! Она погибла! Погибла!»