— Если вы спросите меня, то Бард прокололся, позволив Тибальту убить Меркуцио раньше, чем Ромео убил Тибальта. Ведь предполагалось, что между ними кровная вражда, так? И Монтекки ничуть не лучше Капулетти, если то, что говорит нам в конце герцог, правда. То есть было бы куда круче, если бы Ромео и Тибальт сражались только потому, что ненавидели друг друга. А то, что Тибальт убил Меркуцио, помогло Ромео соскочить с крючка.
Я ожидала неминуемой схватки, но ничего такого не произошло.
— Мистер Вудсон сделал превосходное замечание, — заявила миссис Бетани. — Оформив смерть Тибальта от руки Ромео именно таким образом, Шекспир несколько уменьшает нравственную двусмысленность случившегося.
Пока миссис Бетани писала на доске «нравственная двусмысленность», я оглянулась на Вика. Он пожал плечами с таким видом, будто говорил: «Ничего не могу поделать со своей гениальностью».
Несмотря на то что слушать литературную дискуссию Вика и миссис Бетани было забавно, весь урок и долгое время после него меня терзало странное гнетущее чувство. В библиотеке я села в кресло в углу, куда падал оранжевый и золотой свет из витражного окна, и уставилась на свои записи. В самом деле, насколько хорошо мы с Лукасом знаем друг друга? Мы встретились больше года назад, и я с самого начала почувствовала связь между нами, но несостоявшаяся встреча в Ривертоне в очередной раз напомнила мне, как редко нам удавалось побыть вместе, или рассказать друг другу всю правду о себе, или вообще сделать что-нибудь по-настоящему важное для нас.
Что если мы, как Ромео и Джульетта, слишком быстро решили рисковать всем?
Но тут я вспомнила, как мы с Лукасом сидели в этой самой библиотеке, и свет, падавший из витражного окна, окрашивал его волосы в бронзу. Вспомнила, как он рассказывал мне про свой побег из дома в возрасте пяти лет: он тогда взял с собой только пачку шоколадного печенья и рогатку. Вспомнила, как мы с ним примеряли смешную старую одежду в комиссионном магазине в Ривертоне, как флиртовали в беседке и что я почувствовала, когда он в первый раз поцеловал меня.
Я вспомнила, как он сказал, что любит меня, хотя я вампир, несмотря на то, что его всю жизнь учили ненавидеть вампиров. Вспомнила, как он лежал подо мной, изогнув шею, чтобы я могла его укусить, и добровольно предложив мне свою кровь.
Нет, это не слепое безрассудное увлечение. Это любовь. Я знала точно.
Улыбнувшись, я захлопнула тетрадку и закрыла глаза, чтобы глубже погрузиться в свои воспоминания. Пусть мне придется проживать каждый день так, словно я не тоскую по Лукасу, я все равно могу остаться верна ему и тому, что мы с ним пережили вместе. Время, проведенное врозь, ничего не значит — если только я смогу остаться сильной. И я не собиралась грустить о том, чего не было, лучше думать обо всем чудесном, что было. Пришло время прекратить скорбеть и начать праздновать.