Петров мало что запомнил из этого боя. Здесь не было места красивым атакам, яростным броскам и личной удали, пехота медленно продвигалась вдоль улиц, забрасывая гранатами дома, в которых засели немцы. Наткнувшись на сильное сопротивление, командиры вызывали танки или выкатывали на прямую наводку «полковушки», затем все повторялось сначала. Если обстановка не позволяла танкистам подойти на выстрел или негде было установить пушку, атаковали под прикрытием пулеметов или просто бросались вперед, стремясь проскочить зону обстрела и сцепиться с гитлеровцами накоротке, врукопашную. В памяти старшего лейтенанта отложилась осада красивого двухэтажного каменного здания, наверное, поселкового клуба. На неширокой площади перед домом до войны стояла статуя Сталина, теперь сбитая с бетонного постамента. Похоже, немцы собирались куда-то утащить памятник, во всяком случае, бронзовую шею обхватывала петля из стального троса — колхоз был богатый, потому и увековечил Вождя Народов не в гипсе, а в металле. Вид великого земляка, сброшенного в пыль, привел Асланишвили в такое бешенство, что его пришлось чуть не силой удерживать от того, чтобы броситься в атаку. «Тридцатьчетверка» Петрова высунулась из-за изб и несколькими выстрелами подавила пулеметы, бившие из подвала и с чердака здания, открыв дорогу пехоте. В разгар боя за церковь, которая, как ни странно, оказалась действующей, в поселок ворвались потрепанные батальоны 715-го полка, поддерживаемые двумя «тридцатьчетверками» роты Иванова. Дело пошло веселее, и к двум часам дня Воробьево было очищено от немцев.
Тем временем 732-й, действуя вместе с ротой Бурцева, отбросил немцев от дороги Воробьево — Валки и, перерезав проселок на Ребятино, вынудил их отходить на север. Среди трофеев полка оказалась батарея 150-мм пехотных гаубиц, и казалось уже, что теперь гитлеровцев можно гнать без остановки, но тут над полем боя появилась немецкая авиация. Несмотря на обещанное прикрытие, наших самолетов в воздухе не было, и восьмерка «лаптежников» без помех отбомбилась по боевым порядкам 732-го полка. Встав в круг, пикировщики с хищно изогнутыми крыльями и закрытыми продолговатыми обтекателями, неубирающимися шасси, раз за разом падали на советские танки и пехоту. Танкисты Бурцева хорошо запомнили наставления Петрова и отчаянно маневрировали, так что немцам удалось поразить лишь один Т-26. Пехоте досталось сильнее, но самым страшным было то, что на своем КП прямым попаданием был убит командир полка вместе с комиссаром. Командование временно принял начальник штаба, о продолжении атаки нечего было и думать, и Тихомиров скрепя сердце приказал остановить наступление. К четырем часам дня дивизия, вклинившаяся в немецкую оборону на шесть километров, принялась окапываться.