- Они не хотели розни! - тихо пояснил Рюрик, не зная, чем еще объяснить сказанное.
- Ни розни, ни правды! - проворчал вдруг Бэрин". соображая, выдержит ли Рюрик еще и этот круг беседы. "Не слишком ли круто для первого раза?" подумал он, но решил, что второй такой случай вряд ли представится: этот юнак либо воюет, либо с бабами тешится. Пора поговорить с ним как со взрослым мужчиной.
Бэрин сдвинул брови и спокойно выдержал вопросительный взгляд князя.
- ...Ни правды? - переспросил озадаченно Рюрик. - А в чем же она кроется для нас и для... вас?
- Для вас - в праведной борьбе, а для нас... в постоянной заботе о вашем боевом духе, без притязаний на жирный кусок, - грустно пояснил Бэрин.
- А кто же у нас ест жирный кусок? Постного-то не всегда всем хватает, - сокрушенно покачал головой Рюрик.
Они говорили, казалось, от всей души, но Бэрин чувствовал, что князь не полностью раскрывается перед ним. "Уж слишком неожиданно затеял я такой горький разговор с этим отчаянным риксом и чувствую, что смятение одолевает его не только потому, что германцы теснят и Аскольд вонзился в сердце пиявьим укусом. Что-то еще терзает его. Но что?.." - тревожно подумал жрец и пристально вгляделся в сосредоточенное лицо Рюрика. "Верцин говорил мне, что князь терзается, сомневаясь в наших богах, и христианству пока не может внять... И не надо бы силить его душу, ведь не все так просто, - вздохнул Бэрин и вдруг взбодрился. - А это хорошо, что он наших богов так легко не предает забвению... Это хорошо", - решил жрец, с пониманием и сочувствием взирая на князя.
- Мой отец всегда мечтал о жирном куске, - сознательно растерянно произнес Бэрип, надеясь на полное откровение князя, но тот в ответ сказал только одно:
- А мне не хватает моего отца.
- ...Этого я не подозревал, - искренне растерялся жрец. - Я думал, ты рад владеть дружиной один, - осторожно предположил он и осекся: не обиделся бы Рюрик...
Но князь не обиделся.
- Вначале да, был рад, - сознался он и не смутился: откровенность за откровенность, - но по ночам постоянно снился отец, и это меня стало... страшить. Тогда я и женился на Руцине... - И, чтобы больше не бередить рану, Рюрик быстро спросил: - А что еще чуждо было тебе в твоем отце?
Жрец ответил не сразу. Он внимательно вгляделся во вновь посеревшее лицо молодого предводителя, понял, что враз все высказать невозможно, да и незачем, но то главное, что должно было произойти рано или поздно, а именно - признание необходимости друг для друга - произошло, и Бэрин был счастлив от этой мысли. Но глухое одиночество души человека, привыкшего постоянно скрывать свои мысли, сегодня, словно прорванная плотина, не могло сдержать порыва безудержного откровения. Бэрин и злился на себя, и пытался остеречь себя, не распускаться перед сыном своего бывшего соперника, но не высказаться уже не мог. Ему давно нужен был такой собеседник, и вот случай свел их. Святовит видит все!