Пламенная речь Щербакова вызвала бурный аппетит, как у слушателей, так и у самого докладчика, который миновал застенки инквизиции, получив прощение не только от ответственного секретаря, но и от подавляющей части тех, кто прежде жаждали его отречения от лона науки.
Почти мгновенно разойдясь по многочисленным ресторанам, кафе и бистро, собратья по секции «Космология и астрофизика» дружно работали вилками, ложками и челюстями. Щербаков, покончив с первым, предвкушал сочность внушительных размеров котлеты, с любимым картофельным пюре, когда к нему за столик подсел тот самый австриец, из Вены.
– Извините, вы не будете против, если я составлю вам компанию?
– Прошу, но котлету не дам! Впрочем, у вас её сестра – это утешает, значит у нас общие цели и вкусы. – Сосед по столику не сдержал улыбки.
– Извините, я представлюсь: Людвиг Моцарт.
Щербаков отложил вилку в сторону и, привстав со стула, протянул руку молодому человеку.
– Лев Достоевский, – представился русский физик, – в быту: Щербаков, только для своих.
– Вижу, вы без шутки даже скромную котлетку, в полтарелки, не проглотите.
– Уважаю умных людей. – Щербаков вновь покинул стул и в очередной раз протянул руку. – Щербаков, физик, можно, просто Сергей.
– Просто Людвиг, радиофизик, – молодой человек крепко пожал предложенную Сергеем ладонь. – Приступим к поглощению наших скромных котлет, пока они не замёрзли на тарелках.
– А как вы относитесь к тому, чтобы поболтать между жевками?
– Исключительно положительно, за тем и подсел к вам. Однако прикусим картошечки с мясным кусочком.
Вкусили и, даже, отхлебнули компотику. Короткую паузу прервал австриец, понимая, что котлета, пюре и компот не вечны, да и обеденный перерыв на исходе.
– Сергей, мне показалось, что тема Родины для вас – весьма болезненная тема?
– Увы, для русского человека думать за государя и Отечество – это как дышать и потеть. Надеюсь, вы не собираетесь критиковать нашу непонятную для европейцев жизнь?
– Удивительно?
– Что удивительно?
– Удивительно, что вы, русские, так яростно смеётесь над своими проблемами, но готовы разорвать любого иностранца, который покажет в вашу сторону пальцем. Как это может уживаться?
– Очень просто, дружище. Когда мы смеёмся над собой – мы боремся с печальной действительностью и системой. Когда же смеются над нами – обижаемся за своё бессилие изменить что-либо.
– Сергей, неужели всё так плохо в России?
– Как бы поточнее вам ответить, Людвиг? Раньше у нас было две проблемы: дураки и дороги. Однако, с некоторых пор, эти проблемы как-то конкретизировались. – Щербаков неожиданно увлёкся остатками компота, старательно вылавливая вилкой плавающие в нём изюмины.