Мне показалось, что здесь довольно много людей, которые "не принюхались" к этому краю. И, кажется, это не их вина,- их слишком часто "перебрасывают" с места на место.
- А где тут замшу вырабатывают? - спрашиваю я.
- Замшу? Не слыхал. Я тут недавно.
Другой сообщает:
- Не замшу, а - лайку! Но это около Кеми будто бы...
- Читал я, что по мурманскому берегу в сторону Лапландии есть несколько месторождений серебряно-свинцовой руды, а около Кандалакши будто бы золото.
- Всё может быть,- говорят мне весьма хладнокровно.
Край требует работников энергичнейших, которые быстро и всесторонне умели бы присмотреться, "принюхаться" к его природе, его богатствам, к условиям его быта. Человек "проходящий", я, конечно, понимаю, что мое право критики ограничено тем фактом, что для более глубокого изучения действительности у меня "не хватаит" времени. Такое глубокое и всестороннее изучение - социальная обязанность молодежи, ее дело и ее радость.
А все-таки в Мурманске особенно хорошо чувствуешь широту размаха государственного строительства. Размах этот, конечно, видишь и понимаешь всюду в центрах и областных городах, где энергия рабочего класса, диктатора страны, собрана в грандиозный заряд. Но здесь, "на краю земли", на берегу сурового, "ядовитого" океана, под небом, месяцами лишенным солнца, здесь разумная деятельность людей резко подчеркнута бессмысленной работой стихийных сил природы.
Ни Кавказ, ни Альпы и - я уверен - никакая иная горная цепь не дает и не может дать такой картины довременного хаоса, какую дает этот своеобразно красивый и суровый край. Тут получаешь такое впечатление: природа хотела что-то сделать, но только засеяла огромное пространство земли камнями. Миллионы валунов размерами от куриного яйца до кита бесплодно засорили и обременяют землю. Совершенно ясно представляешь себе, как двигался ледник, дробя и размалывая в песок рыхлые породы, вырывая в породах более твердых огромные котловины, в которых затем образуются озера, округляя гранит в "бараньи лбы", шлифуя его, создавая наносы валунов, основу легенд о "каменном дожде".
Воображение отчетливо рисует медленное, всё сокрушающее движение ледяной массы, подсказывает ее неизмеримую тяжесть, а в железном шуме движения поезда слышишь треск и скрежет камня, который дробит, округляет, катит под собою широчайший и глубокий поток льда.
Невероятно разнообразие окраски камней, которыми засорена здесь земля: черные и серые граниты, рыжие, точно окисленное железо, тускло блестящие, как олово, синеватые цвета льдин, и особенно красивы диориты или диабазы зеленоватых тонов. Убеждаешься, что сила, которая, играя, уродовала, ломала эти разноцветные камни, действительно слепа.