— И это называется браком, — сказал он сквозь зубы, с выражением гнева и страдания. — И это освящено таинством! Живут две собаки, черная и пегая, обнюхиваются и кусаются, и у одной почему-то права на другую. И вот на основании таких случайных, чаще всего нечистых, реже безразличных и почти всегда не глубоких союзов возникает этическая проблема, возникают жестокие нравственные конфликты! Не прелюбы сотвори — ха-ха-ха! Кого и что защищает эта заповедь? Когда при мне посягают на благополучие подобной семьи, я готов протянуть спички, ножик, топор, все, что надо, лишь бы одной грязной кочкой на земле стало меньше.
Признаться, в эту минуту я почувствовал правоту Ястребцова.
— Грязные кочки обычно распадаются сами, они не долговечны, — спокойно и со вниманием ответил Фёрстер, — и не их защищает закон. Вон Сергей Иванович, — он вдруг с улыбкой посмотрел на меня, — уж готов согласиться с вами, такое это невыгодное дело защищать законы или, как вы сказали, «заповеди», от страстных критиков. А услышь вас тысячи матерей, тысячи мужей, любящих своих жен, тысячи подростков, привязанных к матери и отцу, — и поверьте, вы у них не нашли бы сочувствия. Закон охраняет будущее человеческой семьи. Он обращен к человеку, создающему семью. Он воспитывает в нем ответственность перед собой, перед близкими, перед обществом.
— Ха-ха-ха! — расхохотался Ястребцов так остро и так пронзительно, что у меня мурашки пробежали по спине. — Семья! Какой-нибудь Иван женился на Фекле, и женился ненароком, то ли ему приспичило, то ли время пришло жениться. И вот через пять лет, когда он находит самого себя, узнает свой характер, свои потребности, свои вкусы, свои цели, жизнь сталкивает его с Марьей, отвечающей его характеру, его потребностям, его вкусам и его целям. Иван встречает настоящую свою жену, и откуда ни возьмись — между ними становится заповедь. Она, видите ли, спасает душу Ивана. Она коверкает ему жизнь, озлобляет его, делает его неврастеником и неудачником, заставляет его заесть три века — свой, женин и Марьин, но зато она спасает его душу! Какой вздор, но какой подлый, пагубный, пошлый вздор!
Он хрустнул пальцами, переступил на другую ногу и покосился на нас с ненавистью. Маро стояла теперь спиной к окну и напряженно слушала.
— Не знаю, почему вам хочется все время не понимать меня, — ответил Фёрстер. — В тех редких случаях, когда «Иван» находит свою настоящую «Марью» после несчастного брака, вряд ли какой закон остановит его. И еще меньше заповедь. А вот чаще бывает, что большинству «Иванов» их «настоящие Марьи» кажутся то в одной, то в другой, то в третьей, то в четвертой женщине, — и могут казаться в пятой, в десятой. Вот тут, мне кажется, и вырастают «грязные кочки». Между прочим, и в этой области, как во всякой другой, одержанная человеком над самим собой победа всегда ведет к лучшему, — и для характера человека, и для его будущей судьбы.