— Но ты стал защищать меня!
— А что еще прикажешь делать? Обрушиться с обвинениями? Кому — мне? Ведь я совершил то же, что и ты.
— Но мы в Испании! Ты сам сказал, что в Испании так не поступают!
— Я просто пошутил. Чего я тогда только не говорил…
Он отвернулся. Мэри видела, как ему больно, в глубине души ей хотелось его утешить, но она твердо сказала себе: все кончено.
В дверь постучали. Служанка принесла кофе и бутерброды. Мэри вышла на балкон: ей не хотелось ни с кем встречаться. Но и на балконе было не лучше: она увидела, как Карлос, по-прежнему вне себя от раздражения, выскакивает с чемоданом в руках из особняка. Он остановился, взглянул вверх, вероятно заметил Мэри и покрутил пальцем у виска.
Она опустила голову.
— Не обращай внимания, — раздался рядом голос Родриго. — Он ничего не понимает. Пойдем, а то кофе остынет. Или ты хочешь сначала переодеться?
Только теперь Мэри сообразила, что на ней по-прежнему свадебное платье. Ее вещи были уже уложены в чемоданы, но все же приличную юбку и свитер ей отыскать удалось. Она переоделась в ванной, а когда вернулась, Родриго уже налил кофе и раскладывал бутерброды.
Ее мать всегда считала: если у тебя какие-то проблемы, нужно срочно поесть! Удивительно, что Родриго предлагает ей то же самое, понимая, вероятно, что ей сейчас еще хуже, чем ему. И все же…
— А ты ничего не съешь? — спросила она.
— Обойдусь. — Он решил, что потом напьется.
За этими разговорами о еде Мэри вдруг подумала: что же происходит внизу? Там же уйма гостей, им нужно скормить не только пищу, но и какое-нибудь правдоподобное объяснение того, что произошло в церкви!
Но как это объяснить? Как будут выглядеть они с Родриго, его мать и братья в глазах окружающих?
Только теперь Мэри начинала осознавать, что натворила.
— Господи! — только и вымолвила она и села на кровать.
— Что с тобой?
Он подошел и сел рядом.
— Эти люди, которые собрались на свадьбу… Готовятся отведать угощение и свадебный пирог… А я…
— Пусть тебя это меньше всего волнует, — беспечно проговорил Родриго. — Им не впервой, привыкли.
— И ты еще шутишь!
— Лучше уж смеяться, чем плакать.
Впрочем, Мэри видела, что он лишь пытается напустить на себя веселость. На самом же деле ему совсем не до шуток.
— А как ты хочешь, чтобы я себя вел? Как испанец из твоих средневековых рыцарских романов? Поклялся на Библии, что до конца дней своих буду мстить тебе и твоей семье? — Он не скрывал иронии. — И, если хочешь знать, я, может быть, и не прочь бы так и сделать. Но я слишком слабохарактерный, боюсь, мне не хватит воли, чтобы довести дело до конца.