***
К ночи казарма блестела. Все постели были заправлены, одеяла отбиты табуретками, взвод выстроился с гораздо большим тщанием, чем перед комбатом. Матрасы погибших были скатаны, рядом с ними застыл в прорезиненных костюмах и противогазах, вытащенных из каптерки, «почетный караул» с отработанными баллонами из-под огнесмеси наперевес. Я, Крошка и Дуст стояли босиком, с голым торсом. Форма номер два, кажется. Я подумал-подумал, да и надел свои «гражданские» штаны, отбросив искалеченное галифе. По крайней мере, не запутаюсь в штанах во время драки. А уверенность в себе часто зависит от того, насколько удобны твои портки. Под мышкой у недовольно косящегося на мои ноги Колдуна были напольные весы, очевидно, похищенные из санчасти. В полпервого ночи дверь распахнулась и вошли «собаки». Девятеро. Это был торжественный вход, куда торжественнее, чем вход командира батальона, номинального владельца наших тушек. «Собаки» шли вразвалочку, нарочито лениво, по-хозяйски. Хорошие собаки, волкодавы… К ним немедленно подскочил Сахатединов и начал рапорт. Отодвинув унтера в сторону, «собаки» пошли вдоль строя, придирчиво поглядывая по сторонам. Один из них подошел к тумбочке одиннадцатого купе, распахнул дверку и одним движением кисти высыпал хранившееся на полке барахло. Видимо, ничего запретного в тумбочке не было, поэтому «собак», подкинув в воздух новенькие портянки носком ботинка, пошел дальше. Дойдя до «девятого» и противоположного «десятого», старший «собак» неожиданно подал команду «Смирно», и все они, мгновенно выстроившись в колонну по два, стали тянуть носок и печатать шаг. Типа, уважение оказали… А то, что «почетный караул» из оставшихся в живых бойцов задыхается в резиновых защитных костюмах и противогазах, это ничего… Ненавижу лицемеров… Ненавижу! Единственно хорошо, что этот их «печатный» шаг пронес их мимо седьмого-восьмого и пятого-шестого купе.
«Собаки» дошли до нас, раздавая лещи и пробивая душу тем, кто, с их точки зрения, недотягивал до идеального образа бойца батальона «О». Унтер и его приятели остановились напротив меня, и я понял две вещи. Во-первых, передо мной были машины для убийства, абсолютно уверенные в своей правоте и силе. Таких не собьешь с мысли, потому что у них нет мыслей. А с другой стороны, это были дети. Их программа поведения была жесткой, бескомпромиссной, но детишек я за свою педагогическую карьеру разных повидал… Да и взрослые мне разные встречались… Тот же Бонс, уверен, съел этих «собаков» и не поморщился бы…
- Эльф! - расплываясь в улыбке, проговорил старший «собак». - Я думал, пиздеж! А почему в гражданке? Это пролет!