- Ватно-марлевую тебе нужно. Или просто фильтры сделай из чего-нибудь, - посоветовал позеленевший Колдун, - когда мы пойдем, будет еще хуже… В крайнем случае противогазы наденем…
Спасибо за совет. Я обвел глазами настороженных «псов», стоящих вокруг двумя цепями. За второй цепью, отошедшей от нас метров на восемьдесят, стояли зилки с огнесмесью, был развернут командный пункт, изредка вспыхивала позолотой кокарда на фуражке незаметно слинявшего штабс-капитана. Ломануться на них? Почти полсотни метров пробежать придется! Шансов - ноль. Зато в сторону становища гоблинов, то есть «тараканов», дорога свободна. Думаю, километров за пять-шесть армейцы высадили десант, захвативший обнаруженное становище в классический «мешок», и пройти «тараканов» насквозь вовсе не значит благополучно смыться… Вырвал подкладку из кармана галифе, разорвал надвое, смочил из фляги и засунул кусочки ткани в ноздри. Помогать - не помогает, но отвлекает изрядно. Дышать тяжело, и в горле першит. Подышу, чуток попривыкну, да и выброшу к такой-то матери…
- Принюхаешься, пообвыкнешь! - покровительственным тоном заявил мне Дуст, ухмыляясь и жадно втягивая трепещущими ноздрями этот ужас.
Меня затрясло с новой силой, но не только от запаха, а еще и от злости. Злость? Это хорошо, это должно помочь…
- Пошли! Пошли! - заорали «собаки», совершенно не беспокоившиеся по поводу того, что мы можем «единицу» разрядить прямо на них.
От нервов просто, а не от ненависти. Я шел по центру, чуть впереди, по причине неопытности. Понятно: у меня не должно быть шансов подпалить «своих», хотя я совершенно серьезно рассматривал такой вариант. Командиром тройки считается, конечно, Колдун, поскольку он «замок», человек при должности. Но без полномочий. А самым опытным среди нас можно считать Дуста, но это его поведение мне лично кажется странным.
Я уважаю спокойствие профессионала, его улыбку. Иногда, правда, и она не к месту. Помню, один приятель, хороший рукопашник, весьма профессионально выламывал руку какому-то живчику, решившему достать оружие в «общественном месте», а на губах у него в тот момент застыла совершенно идиотская улыбка. Это так тренер, помешанный на «восточке», научил - всегда улыбаться во время рукопашной схватки. Метелила потом моего приятеля целая толпа. Когда мне удалось к нему пробиться, выяснилось, что все решили, будто он сошел с ума…
Я понимаю лишь похожую на улыбку отрешенную гримасу человека, чей разум говорит: «Нет, это все не я! это все не со мной!» Не уважаю, но понимаю. И даже сочувствую медлительности, «заморозке» ступорящих солдат. Радостную возбужденность Дуста я готов принять только в том случае, если он мстит за погибших товарищей. Только что-то мне говорит, что старожилам из штрафной роты глубоко наплевать, что происходит с их «товарищами». Надо за Дустом присмотреть…