Вот он уже совсем рядом — чёрный и массивный корпус пиратского судна. Егор тихонько махнул рукой направо, показывая Бровкину правильное направление движения, покрутил в воздухе указательным пальцем, приказывая развернуться кормой.
Он ловко ухватился рукой за носовую якорную цепь, пропустил её себе под мышку, прижал крепко и замер, обеспокоенно поглядывая наверх. На борту фрегата мелькнул свет от толстой свечи, помещённой под специальный стеклянный колпак, послышалась неразборчивая английская речь. Дождавшись, пока огонёк свечи погаснет, а голоса окончательно стихнут, Егор, выждав ещё минуты три, гневно прошептал в Алёшкин адрес:
— Что пнём сидишь, морда глупая? Табань вёслами, табань! Держи лодку на одном месте! Мне теперь обе руки нужны…
Он плотно привязал к звену цепи, расположенному на полуметровой высоте над водами фьорда, одну шестикилограммовую картечную гранату, рядом — вторую, два раза стукнул костяшками пальцев по лодочной скамье. Алёшка дисциплинированно — кормой вперёд — направил лодку вдоль борта фрегата…
Когда и вторая якорная цепь была успешно оснащена гранатами, они подошли под самую корму вражеского корабля, украшенную деревянной фигурой — то ли гигантской русалки, то ли какой-то неизвестной богини.
— Крепко держись — обеими руками — за хвост девицы сей морской! — строго велел Егор, аккуратно спустился в холоднющую весеннюю воду норвежского фьорда, набрал в лёгкие максимально возможное количество воздуха, нырнул…
«Ага, это — вертикально расположенная стальная пластина рулевого механизма! — на ощупь определил Егор, продвинулся дальше — под корпус фрегата, чуть пошевелив ступнями, начал всплывать, упёрся руками в дно корабля: — Ага, вот бронзовый стержень руля, крепящийся к вертикальной пластине. Идёт, идёт, исчезает в железной трубе, мёртво вмонтированной в корпус судна… Какова величина зазора? Понятно-понятно…»
Егор осторожно и бесшумно вынырнул, отдышался, взял с кормовой лодочной банки несколько медных и бронзовых гвоздей разного диаметра и длины, шляпками засунул в рот, снова нырнул.
Первая и вторая попытки оказались неудачными: одни гвозди были избыточно толстые, другие болтались в зазоре — между штырём и внутренней стенкой трубы…
Только с третьей попытки удалось зафиксировать в зазоре два медных гвоздика. Он вынырнул — в очередной раз, взял в правую руку увесистый молоток, поднырнул под корму, примерился, слегка постучал по шляпкам гвоздей. Мягкая медь, расплющиваясь, начала намертво заклинивать рулевой механизм…
Уже откровенно страхуясь, чисто — на всякий случай, Егор нырнул ещё два раза и, в конечном итоге, вколотил между штырём и внутренней стенкой трубы ещё один гвоздь, бронзовый на этот раз.