— Отдать якоря, лентяи! — с чудовищным акцентом, по-русски приказал Корнелий Крейс.
— Зачем остановка сия? — тут же забеспокоился Пётр. — До моря-то — рукой подать…
Адмирал флегматично пожал плечами, ответил уже на голландском языке:
— Казак-лоцман говорит, что здесь судоходное русло Дона постоянно перемещается — из стороны в сторону. Необходимы тщательные промеры всех рукавов устья, иначе двухпалубные корабли могут крепко сесть на мель.
Старательно промерили Кутюрму — один из самых широких рукавов Дона.
— Есть маршрут! — обрадовал адмирал Крейс. — Только придётся разгрузить все большие корабли: освободить их трюмы от балласта и всех прочих грузов, включая продовольствие, питьевую воду и порох. Хлопотно это, но придётся сделать…
Двое суток — всё светлое дневное время — казаки загружали на гребные струги всё, что только можно было убрать из корабельных трюмов, и старательно гребли к Таганрогу. На третье утро адмирал решил, что можно начинать спуск к морю.
— Авось — прорвёмся! — заявил Крейс по-русски, ну и ещё добавил несколько солёных русских словечек, до которых был всегда охоч.
Порядка семидесяти гребных стругов и каторг медленно тронулись вперёд, ведя за собой на толстых канатах, словно собачонку на поводке, громоздкого «Крепость». Через час за адмиральским судном проследовали и остальные: «Воронеж», «Азов», «Гут Драгерс», «Апостол Пётр», другие… Вся эскадра встала на рейде Таганрога, спрятавшись от морских волн за высоким молом, началась обратная загрузка в трюмы балласта, пороха и всего прочего. Заодно конопатили рассохшиеся за время долгого плавания борта кораблей, наспех обмазывали их разогретой смолой.
Царевич Алексей предпринял очередную попытку уговорить отца взять его с собой в Константинополь.
Пётр, обычно грубый и решительный, перед мальчишкой только бледнел и мычал что-то неразборчивое, бросая на Егора умоляющие взгляды. Пришлось под благовидным предлогом залучить Алексея на самый край мола и поговорить с ним «как мужчина с мужчиной», наобещать чёрт-те чего, польстить, приврать, напустить разного цветного тумана…
— Ладно, я всё понял! — сдался, в конце концов, царевич. — Поеду с подполковниками Волковым и Соколовым обратно, на Москву. Тёте Александре и дяде Францу передам все секретные указания, присмотрю тайно за князем-кесарем — чтобы дров не наломал…
Вскоре, дождавшись устойчивого попутного ветра, «Крепость» в сопровождении других судов, могущих ходить под парусами, вышел в открытое и беспокойное Азовское море, держа курс на юго-запад. Через трое суток с левого борта показалась Тамань. Эскадра медленно и целенаправленно пересекла неширокий пролив, в виду древних стен Керчи «Крепость» произвел холостой пушечный выстрел, подавая условную команду на остановку.