— Капитан Памбург, поднимите на мачте сигнал, что мы хотим посетить с визитом великолепного и храбрейшего адмирала Гассан-пашу. Желаем, мол, засвидетельствовать своё безграничное почтение, одарить скромными подарками.
Вскоре португалец на английском языке доложил:
— Сэр Александер! Гассан-паша выразил своё согласие принять вас незамедлительно!
Гребная шлюпка пристала к турецкому флагману, вице-адмирал Крейс, Егор и Алёшка Бровкин, все разодетые в пух и прах, взошли по специальному парадному трапу на борт корабля. Следом за ними два дюжих моряка подняли тяжеленный сундук, третий матрос (слегка загримированный Пётр — в соответствующей одёжке) притащил на своих плечах две пухлые связки мехов.
Турецкий адмирал, облачённый в шёлковый светло-розовый халат и белоснежную чалму, вышел им навстречу, в знак приветствия поочерёдно приложил пальцы правой руки к своему лбу, бороде и груди, проговорил — на неожиданно приличном голландском языке, лукаво посверкивая умными чёрными глазами:
— Добро пожаловать, господа! Я рад вам, сэр Александэр, и вам, маркиз! Но, не обижайтесь, особенно я счастлив видеть господина адмирала Крейса! Всё дело в том, что в период своей молодости наивной я три года провёл в прекрасном городе Амстердаме. Изучал там высокое искусство постройки судов морских, уменье управлять кораблями, бороздящими океаны…
— О-о-о! — обрадованно хлопнул в ладоши сентиментальный Крейс. — Милая моя, добрая Голландия, как же я скучаю по тебе! После услышанного я отношусь к вам, любезный Гассан-паша, как к своему названому брату…
Адмиралы нежно слились в дружеских объятиях, церемонно похлопывая друг друга по плечам…
Егор ни капли не удивился: он знал — из сведений, почерпнутых в Учебном центре секретной международной службы «SV», что Гассан-паша в молодости достаточно много времени провёл в Голландии, и именно поэтому напросился к нему в гости, прихватив с собой адмирала Крейса.
«А помнишь, братец, Координатор тогда в Питере тебе советовал, мол: „Тщательно изучай турок, всё, что касаемо — войн с ними?“ — неожиданно проснулся внутренний голос. — Получается, что он и тогда знал, что ты пробудешь в Прошлом гораздо более чем пять лет! Как же иначе? Он знал, что ты здесь зависнешь, знал — сука старая…»
Турецкие матросы — босоногие, голые по пояс, в широченных разноцветных шароварах, принесли четыре стула — обитые золотой парчой, с высокими резными спинками, разложили маленький складной столик. Толстый повар ловко расставил на углах стола четыре фарфоровые чашечки, наполнил их из пузатого медного кофейника ароматнейшим кофе, посередине поставил две большие стеклянные вазочки с разнообразными восточными сладостями, предупредительно отошёл в сторону, замер в низком поклоне.