И в тоже время мои губы шептали хрипло и бессвязно, шептали одну и туже фразу десятки раз подряд:
— Amico mio, Vitalio mio!
И солнце и небо — венецианское, умиленное, и пышные розы, и зеленые мирты, и вся природа, сказочно пре-
красная и царственно милостивая, вливала мне бальзам прощения и любви в мою умиротворенную душу…
А губы все шептали чуть слышно, в каком-то забвении сладкого счастья:
— Amico mio, Vitalio mio…
И я простила…