– Что ты, чайори?
– Я спрашиваю – моя мама русская была красивая?
Илья молчал, пораженный. До сих пор он был уверен: Дашка не знает, что Настька ей не мать. Значит, цыганки, эти сороки, уже напели девчонке…
– Она была красивая? – повторила Дашка, и уже нельзя было притвориться, что не расслышал.
– Да, – глухо сказал он. – Очень красивая.
По спине пробежал мороз: Илья представить себе не мог, что отвечать, если Дашке вздумается продолжить расспросы о своей матери. Кто знает, что ей наговорили… И ведь не прикажешь замолчать, не оборвешь: не твое, мол, дело. К счастью, Дашка больше ничего не спросила. А он, отчаянно боясь, что дочь вот-вот заговорит снова, начал что-то напевать. И очень удивился, когда обнаружил, что Дашка подтягивает ему.
– Чайори, что это ты поешь?
– Что ты поешь, то и я.
– А… я что пою?
– Не знаю…
Домой они вернулись затемно. Встревоженная Настя ждала на крыльце и, выбежав навстречу, замерла от изумления: отец с дочерью шли по раскисшей дороге, держась за руки, и в два голоса заливались соловьями на всю округу:
Ай, вы, ромалэ, ай, добрые люди,
Возвратите вы годы мои…
Так и получилась песня, которую через неделю запели все цыгане в переулке. Скоро никто уже и не помнил, что ее придумали Илья Смоляко с дочерью. Дашка пела ее в трактире, и всякий раз при звуках низкого, тяжелого голоса у Ильи сжималось сердце.
Песня кончилась. В комнате повисло молчание. Мельком Илья заметил расширенные глаза Яшки из-за грифа гитары. Но тут Дашка пожала плечами, улыбнулась, и зал взорвался восторженными голосами. Все цыгане кинулись к столу, но Илья видел лишь Якова Васильева, который не спеша поднялся с дивана и через всю комнату пошел к ним. Лицо старого хоревода, как обычно, ничего не выражало. На Илью он даже не взглянул и сразу нагнулся к Дашке.
– Откуда песню взяла, девочка?
– Дадо сложил, – слабо улыбнувшись, ответила Дашка.
Яков Васильев поднял глаза на Илью. С минуту они смотрели друг на друга. И снова Илья не выдержал первым. Глядя в пол, услышал, как отрывистый голос старого цыгана спросил:
– Не врет она? Это твоя песня?
– Она никогда не врет, – не поднимая глаз, сказал Илья.
– Мгм… В хоре не хочешь девочку оставить?
– Нет. – Ответ прозвучал излишне резко, и Илья поспешил оправдаться: – Она слепая, Яков Васильич, без меня никуда не ходит…
– А тебе-то кто не дает?
Илья молчал. Яков Васильич, по-прежнему глядя на Дашку, сказал:
– Завтра, коль охота есть, и езжайте с нами. Где заночуете, решил уже?
– Нет…
– Оставайтесь в доме, во втором этаже две комнаты пустые.
Сказал – и сразу отошел, а Илье достался счастливый взгляд Насти с дивана и ободряющий хлопок по спине от Митро: