— Что ж такого? Попросим завтра носильщиков — они живо притащат из паланкина этот ваш подарочек. Давайте ложиться спать, а?
— Да, может и так… Эх, дурака я свалял! Если, конечно, они его доставят, ничего не трогая… Я их знаю в лицо, да только сегодня был не тот паланкин, не мой собственный…
— Не стоит так об этом беспокоиться, — утешила Отика, доставая из стенного шкафа еще один футон и пристраиваясь рядом.
— Кстати, принесу на всякий случай воды, — добавила она с нескромной смешинкой в глазах и отправилась на первый этаж.
Бокуан все не мог успокоиться. Оно конечно, деньги получены в подарок. Можно было бы сказать себе, что их вовсе не было, и дело с концом. А что, если этот конфетный ларчик с секретом да попадет в руки кому-нибудь из власть предержащих? Вот это будет скверно. Микуния водит знакомство с самим Кирой и другими большими шишками из дворца, так что, если на него падет подозрение в злоупотреблениях — прости-прощай все связи, да и сам-то он… Кому же понравится такое общение?! Ох, беда да и только!
— Ну и влип же я! — заключил он, даже изменившись в лице от тяжких раздумий.
Вернулась Отика с чашкой горячей воды и черпачком на подносе.
— Я ложусь, — сказала она, запахиваясь в спальный халат и аккуратно укладывая голову на изголовье, так чтобы пышная, умасленная притирками прическа в целости и сохранности разместилась на бумажной наволочке.
Бокуан, поддавшись, как всегда, соблазну естества, уже вознамерился было подобраться поближе, как вдруг снизу раздались глухие удары: «Бом-бом-бом». Не иначе как кто-то колотил в ворота.
Порядком струхнув, Бокуан в смятении посмотрел на Отику. Старуха, обитавшая на первом этаже, должно быть, встала и пошла открывать. Послышался скрип двери, и низкий мужской голос спросил:
— Здесь живет его милость лекарь Бокуан? Прошу прощенья за поздний визит, но к нему срочное дело. Передайте, что спрашивает его Овария с Камакурской набережной.
Старуха поднялась наверх и доложила:
— Там человек один спрашивает вашу милость.
— Вот как? Ну, проводи его в дом, да повежливее, — приказал Бокуан, торопливо вставая и направляясь к лестнице как был, в ночном халате, одолженном у Отики.
Откашлявшись, он отодвинул фусума[33] и вошел в комнату. Гостей, служивых с виду, было двое. При виде хозяина они тотчас выпрямились и замерли в вежливой позе, сидя на коленях.
— Ну-с, господа, Маруока перед вами, — представился Бокуан, опускаясь на циновку.
Гости произнесли положенные приветствия, извиняясь за то, что потревожили его милость в столь неурочный час. Новость, которую они сообщили, поразила Бокуана. Оказывается, того квартального, что повстречался ему нынче ночью, тоже убили. Эти двое были его подчиненными, а явились они, чтобы расспросить, как выглядел тот ронин и какие у него особые приметы — ведь он-то, по всей вероятности, и был убийцей.