Этот урок он усвоил очень хорошо.
— Ничего не понимаю… Ну кому выгодно не допустить восстановления дома? Кому моя затея настолько поперек горла, что он натворил все это?
Уилл продолжал молчать, и мисс Роуз, тяжело вздохнув, уселась в кабину. Уилл захлопнул дверцу и устроился за рулем. Конечно, он не мог не думать о том, что ремонт старой усадьбы очень не по сердцу Реймонду. Реймонд жаждет сорвать работы и сэкономить доллары Кендаллов. И еще Реймонд жаждет отделаться от него.
Но ему не хотелось верить, что ненависть Реймонда к нему настолько сильна, что он не пощадил чувства родной матери.
Он прошел в дом вместе с мисс Роуз. Было еще довольно рано, но Селина, возможно, уже отправилась на работу. Уилл невольно бросил тоскующий взгляд в сторону коттеджа. Скоро и до нее дойдет неприятная новость.
Селина стояла на стремянке и снимала с доски уже устаревшие объявления, когда Милли позвала ее к телефону. Приближалось время обеда, и Селина представляла себе, как она появится в родовом гнезде Кендаллов с пледом и провизией на двоих.
— Может, приедешь пообедать к нам? — услышала она в трубке голос матери.
Селина медлила с ответом. В душе у нее родилось нехорошее подозрение. Вполне возможно, впрочем, что мать приглашает ее без всякой задней мысли. В конце концов, Селина уже две недели не показывалась на традиционных воскресных обедах в родительском доме. По будним дням приглашение она получала в тех случаях, когда Аннелиза в очередной раз теряла что-нибудь нужное или нуждалась в похвалах очередному творению своего художественного гения.
— Селина, ты меня слышишь?
— Да, мама. Дети у вас?
— Нет, я одна. Что-то мне одиноко.
Голос Аннелизы вовсе не был печальным, но ее слова тем не менее тронули Селину.
— Хорошо, мама, конечно. Я буду минут через пятнадцать.
Дорога от библиотеки до родительского дома в самом деле не отняла у Селины много времени. Когда Селина в последний раз гостила у родителей, дом был бледно — персикового цвета, обычного для Гармонии. Сейчас второй этаж, возвышающийся над соседним домом, был уже небесно — голубым. Селина невольно рассмеялась. Возле окон комнат, некогда принадлежавших Селине и Викки, Аннелиза нарисовала белоснежные облака. Теперь, если госпожа Хантер наконец оставит в покое малярную кисть, то будет весь остаток жизни парить в облаках.
Аннелиза встретила дочь на кухне; ее руки по локоть были в муке.
— Тебе помочь? — спросила Селина, едва успев бросить сумочку в комнате.
— Нет-нет, родная, я делаю тесто для пирога. Обед в холодильнике.
— Давай я накрою на стол.