Не удостоив больше Жозефину ни единым словом, начальница надменным жестом указала ей на дверь. Сторож хотел схватить девочку, но Жозефина отпрянула.
— Не трогайте меня, я сама пойду.
Затем она повернулась к начальнице и голосом, идущим из глубины ее сердца, произнесла:
— Да простит вас Бог и да защитит он меня.
С этими словами она вышла из комнаты в сопровождении удивленного сторожа.
В узких извилистых коридорах воспитательного дома было темно. Жозефина знала, какому наказанию она подвергнута. Однажды она уже провела трое суток в уединенной комнате на чердаке из-за одной девочки, ложно обвинившей ее. Но на этот раз наказание было неизмеримо длительнее.
С наступлением ночи стало холодно. Девочка вошла к кастелянше и обменяла свою одежду на изодранные лохмотья. В таком виде она поднялась по крутой лестнице в сопровождении кастелянши, которая светила ей и несла с собой кружку воды.
Вот и чердак — темный, страшный. Там стояла старая сломанная мебель, висела ненужная одежда, хранилась непригодная посуда.
Там водились голодные злые крысы.
Пройдя по темному длинному переходу, они достигли наконец комнаты.
Кастелянша отворила дверь, и Жозефина с трепетом вступила в темную, холодную, пустую каморку. У задней стены находилось ложе, устроенное из гнилой соломы; потолок над постелью круто спускался, так что лежащий здесь, забывшись, мог сильно стукнуться головой.
Кастелянша поставила кружку с водой, положила рядом кусок черствого хлеба и вышла, заперев дверь на ключ.
По телу Жозефины пробежала дрожь. Да и какая девочка в тринадцать лет не остолбенеет от страха, оказавшись запертой в комнатушке на огромном пустом чердаке, наедине с мышами и крысами.
Жозефина не смела приблизиться к соломенному ложу и закутаться в ветхое шерстяное одеяло. Сквозняк шелестел каким-то сухим мусором, качались и поскрипывали чердачные ставни, отовсюду чудились неведомые и потому страшные шорохи. Крысы и мыши, почуяв хлеб, затеяли беготню у самых ног девочки. Писк их был до того отвратителен, что ребенок, плача от страха, прижался в угол и не смел шевельнуться…
Рано утром пришла кастелянша и выпустила ее, чтобы она могла исполнять свою работу.
Нежными детскими ручками, босая, Жозефина должна была носить из колодца воду и исполнять все, что ей приказывали. Прочие девочки смеялись над ней и показывали на нее пальцами.
Но Жозефина кротко исполняла свою работу; только вечером ею овладел страх при мысли, что надо вновь возвращаться на чердак.
Но усталость взяла свое, и девочка как убитая заснула на убогом соломенном ложе.