XXX. ПОСЛЕДНЯЯ НОЧЬ В АНГУЛЕМСКОМ ДВОРЦЕ
Прошло двое суток после у жасной смерти барона Шлеве, о которой, впрочем, мало кто знал.
Поздно вечером в будуар графини Понинской вдруг вошла служанка.
— Извините графиня,— сказала она,— какой-то господин весьма настойчиво требует доложить о себе, поэтому я осмелилась потревожить вас в столь позднее время; в противном случае он пригрозил войти к вам без доклада.
Графиня, полулежащая на диване в легком неглиже и с распущенными волосами, была погружена в свои мысли, как видно, не очень веселые, и при словах служанки вздрогнула от неожиданности и села.
— Что это значит? — воскликнула она.— Кто же этот дерзкий человек?
— Он не говорит своего имени, но уверяет, что часто был принимаем вами!
— Неслыханная дерзость! — проговорила Леона.— Мои кредиторы знают, что я на грани разорения, кто же смеет являться ко мне ночью со взысканиями? Не понимаю, где скрывается барон,— неужели и ему нельзя доверять?…
— Пресвятая Дева, незнакомец! — воскликнула служанка, увидев за портьерой дерзкого человека, платье которого было в большом беспорядке.
— Фукс! — прошептала Леона, отступая шаг назад, так как человек этот не внушал ей особого доверия.
— Без комедий, графиня,— произнес Фукс, бесцеремонно входя в будуар,— не люблю долго ожидать в передней. А вы, моя милая, можете идти,— обернулся он к горничной,— мне необходимо поговорить с вашей госпожой наедине.
Бросив беспомощный взгляд на графиню, служанка вышла; Фукс небрежно швырнул свою помятую шляпу на один из мраморных столиков и опустился в кресло.
— Не правда ли, графиня, вы вполне одобряете мой образ действий? Вы одобрите его еще больше, когда выслушаете меня. Надеюсь, вы не в претензии, что я осмелился потревожить вас в такой поздний час, но смею думать, что заслужу с вашей стороны некоторую благодарность за участие, которое я принимаю в вас!
Леона, следившая за всеми его движениями, не находила слов от удивления и возмущения.
— Я ужасно устал, сударыня! — сказал Фукс, принимая в кресле расслабленную позу.— Садитесь и вы, разговор предстоит долгий. Я пришел сообщить вам кое-что, и эта новость требует спокойного обсуждения — ваши дела, как и мои, очень плохи!
— Вы меня удивляете, милостивый государь. — надменно произнесла Леона.