Она пойдет одна, решает Линна. Провести день в старом доме с Луи и папой – для Джо это своего рода пытка. Кроме того, ей не следует рассчитывать на его помощь. Она и прежде никогда не надеялась ни на чью помощь.
Теперь, когда отец не представляет для нее опасности, она получает удовольствие от того, что дразнит его. Приняв душ, Линна обрызгивает духами ложбинку между грудей, потом накидывает на обнаженное тело блузу. Тщательно наложив макияж, надевает длинную юбку, которая колышется вокруг ее бедер, и едет в отцовский дом.
Задвижка на воротах открыта, ворота гаража подняты. Еще не переступив порога дома, она слышит голос отца – громкий и гневный, он доносится из кабинета.
Линна прислушивается: брат отвечает тихо, его интонация, как всегда, ровная, какая бывает у него, даже когда он сердится или пребывает в состоянии стресса. Она завидует его способности сохранять спокойствие, вести себя в самых ужасных обстоятельствах так, словно ничего не произошло. Линна открывает дверь в кабинет, входит и становится рядом с братом.
Анри тянет свой бурбон, напиток джентльменов, как он любил когда-то говорить, хотя Линна точно знает: джентльмены не пьют так рано и так много. Он начал пить во время болезни жены, из чувства вины, как утверждала Жаклин. Луи говорит, что теперь он пьет даже перед тем, как отправиться в суд.
После того как с Анри случился удар и он долго пролежал в больнице, все стали замечать изменения, произошедшие в его внешнем облике. Некогда густые черные волосы поредели и стали седыми. Стройная фигура начала оплывать. А сегодня Линна увидела, что лицо отца приобрело странный землистый цвет.
Пьянство, видимо, в конце концов сказалось на печени и на умственных способностях.
Нет, пожалуй, на умственных способностях пьянство отразилось еще раньше.
Анри наливает второй стакан и протягивает ей.
– Вы только посмотрите на себя, – говорит он своим детям. – Вы оба – совершенно никчемные люди.
Линна скорее ощущает, чем видит, как напрягаются плечи Луи. Вот уже несколько месяцев брат руководит фирмой и справляется с этим так же хорошо, как когда-то отец.
– Мы – твои дети, папа, – говорит Линна. – Ты сделал нас такими, какие мы есть. Тебе мы этим обязаны.
– Обязаны – мне? Да, наверное. Однако не забывайте: что сделано, можно и переделать.
Линна смеется:
– Уж не ставишь ли ты черных свечей святому Михаилу, папочка? Может, молишь его о нашей смерти? Или знаешь магические формулы, способные изменить прошлое так, чтобы мы никогда не появились на свет?
– Что ты несешь? Я ведь не колдун вроде тебя, ведьма! – В его голосе клокочет злоба.