Женщина в красном

Когда ты впрямь отец мой,

Что ж злобно так ускорил ты конец мой

Кто ты? Я речь с тобой не заводил,

Но я любви в тебе не породил.

Фирдоуси. Шахнаме.

Перевод В. Державина

На сорок третий день пути он наткнулся на тело.

Случилось это в конце апреля, хотя на тот момент у него было слабое представление о времени года. Прибрежная природа подсказывала, что наступила весна, но он не замечал ничего вокруг. Когда он пустился в путь, единственными признаками пробуждения жизни были жёлтые почки на дроке; к концу апреля кустарник поражал буйным цветением. Скоро на обочинах дорог закивает головой наперстянка, из-за живых изгородей и каменных оград соседских владений высунутся бурые цветы большого подорожника. Пока же признаки грядущего лета были в зачатке. Дни мытарств сливались в недели; он всеми силами отгонял от себя мысли о прошлом и будущем.

С собой он почти ничего не взял. Старый спальный мешок в рюкзаке, немного продуктов, запас которых он пополнял, когда вспоминал о еде. По утрам, если поблизости от ночлега находился источник, он наливал в бутылку воды. Остальные вещи составляли его одежду. Непромокаемая куртка. Кепка. Рубашка с длинными рукавами. Брюки. Ботинки. Носки. Нательное бельё. На поиски он отправился неподготовленным, и плевать ему было на это. Он просто знал, что нужно идти; если бы он остался дома, то только бы и делал, что спал и надеялся не проснуться.

Итак, он шёл. Другого выбора у него не было. Крутые подъёмы на скалы, ветер, хлещущий по лицу, солёный воздух, вспарывающий кожу подобно бритве. На песчаном берегу его обдавали волны прилива, он задыхался, ботинки промокали от дождей, тем более что камни успели их продырявить. Все эти неприятности напоминали ему, что он ещё жив.

Он заключил пари с судьбой. Если выживет, так тому и быть; если нет, его кончина в руках богов. Именно богов — он не верил в единого Бога, не мог представить, как Он за своим божественным компьютером вершит судьбы, нажимая на клавиши Insert или Delete.

Родные, видя его состояние, просили не уходить. Однако прямо ничего не обсуждалось, как и во многих семьях того же сословия. Мать умоляла: «Прошу тебя, дорогой, не делай этого». Побледневший брат уговаривал взять его с собой. Сестра обняла за талию и сказала: «Переживёшь. Не ты первый, не ты последний». Однако никто из них не упомянул её имени, не произнёс того ужасного слова, уносящего в вечность.