— Моя жена после свадьбы высказалась просто: «Никаких отдельных комнат. Никаких ночных визитов три раза в неделю. Будем соединяться с тобой, когда вздумается, спать станем рядом и всё будем делать на глазах друг у друга».
Линли улыбнулся, оглядел овец и обширный луг, доходивший до горизонта.
— Комната большая, два окна в глубоких амбразурах смотрят на сад, в котором растут розы. Есть камин, зимой им по-прежнему пользуются, хотя имеется центральное отопление. Такие дома невозможно согреть. Кровать стоит напротив окон. Она тоже большая, резная, итальянская. Стены окрашены в светло-зелёный цвет. Над камином золочёное зеркало, а рядом — коллекция миниатюр. Между окнами, на столике в форме полумесяца, стоит фарфоровая ваза. На стенах портреты и два французских пейзажа. На столиках семейные портреты. Вот и всё.
— Звучит впечатляюще.
— Комната скорее удобная, чем впечатляющая.
— Она подходит человеку вашего сословия.
— Это просто место, где я родился, Дейдра. Зачем вы хотели узнать о нём?
Дейдра окинула взглядом земляной вал, валуны в поле, крошечную площадку, на которой они стояли.
— Потому что я родилась здесь, — сказала она.
— В фермерском доме?
— Нет, Томас. Здесь. В этом… называйте как угодно. Здесь.
Дейдра подошла к камню, вынула из-под него открытку и подала Линли.
— Вы говорили, что Хоунстоу относится к эпохе Якова Первого?
— Частично — да.
— Я так и думала. У меня всё намного скромнее.
Линли посмотрел на открытку с изображением цыганского каравана; такие некогда разъезжали здесь: ярко-красная кибитка, высокая зелёная крыша, жёлтые колёса. Он подумал, что Дейдра явно не цыганского рода-племени, а значит, её родители наверняка проводили здесь отпуск. Туристы всё время наезжают в Корнуолл. Нанимают кибитки и изображают из себя цыган.
Судя по всему, Дейдра прочитала его мысли.
— В моём случае — никакой романтики. Родилась я не во время маминого отпуска, и в нашем роду никаких цыган не было. Мои мама и папа — кочевники. Тёти и дяди — тоже. Бабушки и дедушки были кочевниками. Именно в этом месте остановился наш фургон, когда я появилась на свет. Только фургон был не таким ярким, как этот. — Дейдра кивнула на открытку. — Его многие годы не красили, а в остальном всё очень похоже. Не то что Хоунстоу.
Линли не знал, что на это ответить. Он не знал, верить ли Дейдре.
— Условия… — продолжала Дейдра. — Я бы назвала их довольно стеснёнными, хотя, когда мне исполнилось восемь, положение несколько улучшилось. К тому времени нас стало уже пятеро: мои родители, я и близнецы.
— Близнецы?
— Брат и сестра. Младше меня на три года. И при этом ни один из нас не родился в Фалмуте.