Староста, как только стали мы кричать, в коридор выскочила, а по дороге домой объяснила свое поведение так: "Паны дерутся, а у холопов чубы трещат". А потом даже заплакала в поезде: теперь-де этот уполномоченный ни в чем нашему храму дороги не даст, пожалуй, и приход разгонит, и меня в ближайшее время
выгонит. "У них, батюшка, вся власть, вы еще не знаете. С ними не спорь и не судись, куда хочут, туда воротят".
Староста не зря плакала. Храм, в который меня послали настоятелем, в начале 30-х годов превратили в склад для зерна. Когда началась война, зерно вывезли, потом службы возобновились. В 1965 году службы опять прекратились, священника не давали, но приход числился действующим. Шли годы, часть крыши сорвало ветром, умерла староста, ключи хранились у кого попало, потом церковь вообще перестали запирать, из нее разворовали абсолютно все, остались одни голые стены, с которых слоями падала штукатурка. Окна разбили, кто-то ухитрился и несколько рам унести, ограду еще до войны сломали. Но каким-то чудом коровинские, афонинские и ивановские старушки добились разрешения возобновить службу. Правда, для этого им пришлось не один раз в Москву съездить.
Храм не отапливался, приходилось служить при 15-18° мороза, попробуй подержать в голых руках то чашу, то крест металлический, в варежках-то служить не станешь. Летом заходили в храм во время службы гуси, почему-то реже — куры, заглядывали в дверь коровы, в притворе строили гнезда ласточки. Райская идиллия, если со стороны глядеть.
По описи имущества, составленной работниками райфо, самая дорогая вещь в храме — напрестольное Евангелие, его оценили в восемь рублей; на втором месте — чайник электрический, он шесть рублей стоит. А все остальное, все 34 единицы хранения, оценены на круг без особого разбора по три рубля да но рублю, тут и иконы каких-то "неизвестных святых", и "облачения ветхие", и прочая утварь.
Есть для священника хибарка-времяночка вроде домика поросенка Нуф-Нуфа, но только прутики не голые, а глиной обмазаны, вся она чуть больше купе железнодорожного, с семьей никак не поместиться. Другой дом в этой или соседней деревне купить или новый возле храма построить райисполком не велит, два года безуспешно выпрашивали (Марфа, умница, права оказалась!). "На дом, значит, деньги есть, а в Фонд мира нет? Принесите и сдайте сначала в Фонд мира". Причину же для формального отказа очень легко найти, самый простой ответ: колхоз растет, он ' сам остро нуждается в жилой площади, колхоз сам купит любой дом, который будет продаваться на его территории. Кому прикажете жаловаться на подобный отказ? Пытался несколько раз