Грейсон знал, что Жнецы собираются убить Кали, и ничего не мог с этим поделать. Они заперли его внутри собственного тела, где он, беспомощный, никак не мог повлиять на свои физические действия.
В отчаянии он попытался в последний раз повлиять на контролирующие его чужеродные машины, осознавая, что это, возможно, последнее проявление его собственной воли — до того, как они его полностью поработят.
Но вместо того, чтобы бороться за физический контроль, он вложил всю свою энергию в единственную мысль: Кали слишком ценна, чтобы ее убивать.
Он не знал, сработала ли его уловка, но внезапно он почувствовал, что Женцы копаются в его памяти в поисках любой информации о Кали Сандерс. Даже не зная, что это возможно, он попытался направить их поиски в нужное ему русло.
«Она знает о проекте „Восхождение“ больше, чем кто-либо другой. Она долгие годы изучала детей. Она всесторонне анализировала данные. Она — одна из самых блестящих ученых в галактике. Она гораздо ценнее живая, чем мертвая».
Вместо того чтобы нажать на курки, Жнецы убрали один из пистолетов. Свободной рукой они схватили Кали за предплечье, и она закричала от боли.
— Идем со мной, — сказали они и потащили ее за собой.
Кали не сопротивлялась, когда Грейсон схватил ее за руку и потащил за собой по коридору. Казалось, что он совершенно забыл об Андерсоне и полностью переключился на нее.
Она не могла узнать, жив ли еще Андерсон, но привлекать к нему внимание не собиралась.
Когда они завернули за угол и Андерсон скрылся из глаз, она решилась заговорить:
— Грейсон, пожалуйста, я знаю, что с тобой происходит. Я хочу тебе помочь.
— Грейсона больше нет, — ответил тащивший ее мужчина.
Они двигались так быстро, что он практически нес ее. Она перебирала ногами по полу в отчаянных попытках угнаться за ним и хоть немного ослабить хватку на раненной руке.
— Остановись! Мне больно!
К ее удивлению, они замедлили ход. Совсем немного, но достаточно, чтобы она смогла идти сама. Ей в голову пришло только одно возможное объяснение: где-то внутри этого ужасного существа, волочащего ее через залы Академии Гриссома, все еще жил Грейсон.
Дэвид Андерсон с трудом приходил в сознание.
Его возвращение началось с острой, пронизывающей боли, усиливавшейся с каждым вдохом. Мысли еще путались: он никак не мог сообразить, где он и как сюда попал. Но солдатская выучка позволила ему сконцентрироваться на своих ощущениях и попытаться определить степень тяжести повреждений.
Ребра сломаны. Легкое пробито.
Ни то, ни другое само по себе не представляло серьезной угрозы для жизни, но вместе оба эти фактора серьезно замедляли скорость передвижений. Он осторожно перекатился на спину и стал ощупывать свои раны. От этого простого усилия он чуть не потерял сознание.