— Мы готовы улетать. Запечатайте этот сектор.
— Так точно, командир.
После короткой паузы раздались три длинных предупреждающих гудка сирены, за которыми последовал тяжелый стук закрывающихся переборок, отсекающих все коридоры, ведущие к поврежденной части станции, так чтобы не подвергнуть декомпрессии весь комплекс, когда турианский шаттл отстыкуется.
Закончив с этим, турианцы поднялись на борт своего корабля. Жнецы заставили Грейсона последовать за ними. Шаттл был небольшим, но в нем хватало места для десяти пассажиров, не считая двух пилотов в кабине. С каждой стороны было по пять сидений, смотрящих друг на друга.
Двое турианцев прошли вперед в кабину. Трое других заняли места с одной стороны, а Грейсон и командир сели напротив.
— Мы не можем предложить вам еды или питья, — извинилась Динара, устраивая Грейсона на сиденье. Кресло с трудом можно было назвать удобным — оно было сконструировано под комплекцию турианцев. — Все наши припасы турианские. Для вас они могут оказаться ядовитыми.
Жнецы кивнули головой Грейсона.
— Летим обратно на Цитадель, — приказала командир пилотам. — И передайте им, что мы спасли одного пленника. Похоже, ему понадобится медицинская помощь.
— Лучше всего передайте им скан сетчатки, — добавила она. — Он слишком накачан наркотиками и не помнит своего имени.
Двигатели запустились, раскручивая ядро эффекта массы. Пилот ввел координаты, и Грейсон ощутил знакомое давление, когда корабль стал разгоняться до скорости света, двигаясь в сторону ближайшего ретранслятора.
Пока шаттл не вышел из сверхсветового полета, они оставались совершенно изолированными от внешнего мира, невидимыми для сканеров или радаров и были не в состоянии передавать или принимать сообщения — идеальный момент для удара врага, притаившегося внутри.
Грейсон почувствовал, как Жнецы набирают энергию, и начал бороться с ними изо всех своих сил. Он не особо любил турианцев, но не хотел, чтобы его освободители пострадали… особенно от его собственных рук.
Все на борту, кроме него, были вооружены и одеты в броню. Вполне возможно, ему удастся убить двоих или даже троих, но остальные быстро прикончат его. В тесноте шаттла использовать огнестрельное оружие было опасно, но они могли пустить в дело ножи или просто забить его до смерти прикладами штурмовых винтовок. Это будет грубо, жестоко и некрасиво. Он не хотел уходить из жизни таким образом.
Жнецы были слишком поглощены турианцами, чтобы обрушить на Грейсона очередную волну мучительной боли, но его попытки помешать их планам привели лишь к тому, что его лицо исказила жуткая гримаса.