— Они объявили все леса по эту сторону Айтема запретной зоной и передвинули на две мили ближе к нам границу у Нокхолта, — сказал один из братьев.
— Это еще не самое страшное, — отозвался младший. — Просто они стараются обезоружить Кейтэрема.
— Для него это капля в море, а для нас, пожалуй, переполняет чашу.
— Они отрезают нас от Брата Редвуда. Когда я был у него последний раз, красные знаки придвинулись с обеих сторон, дорога стала уже на целую милю. Теперь к нему надо пробираться через холмы по такой узенькой тропинке, что еле-еле ногу поставишь.
Он задумался.
— Не пойму, что это нашло на Брата Редвуда.
— А что такое? — спросил старший и обрубил ветку на своей сосне.
— Какой-то он был странный, будто спросонок, — сказал средний. — Я с ним говорю, а он словно и не слышит. А сам сказал что-то такое… про любовь.
Младший постучал балкой о край железной подметки и засмеялся.
— Брат Редвуд любит помечтать.
Минуту-другую они молчали. Старший повернулся и смахнул ладонью кучу обрубленных сосновых веток. Потом сказал:
— Наша клетка становится все теснее и теснее, это просто невыносимо. Подождите, они еще обведут чертой наши подошвы и скажут: так и живите, не сходя с места!
— Это все пустяки, а вот придет к власти Кейтэрем, тогда они себя покажут! — сказал средний.
— Еще придет ли, — возразил младший, с силой ударяя о землю балкой.
— Придет, будь уверен, — сказал старший.
Средний поглядел на окружавший их мощный крепостной вал.
— Что ж, тогда надо будет распрощаться с юностью и стать мужчинами, папа Редвуд нам давно это говорил.
— Да, — откликнулся старший, — но что это, в сущности, значит? Что значит быть мужчиной в трудный час?
Он тоже обвел взглядом кольцо укреплений — казалось, он смотрел сквозь них, далеко за холмы, где притаились бесчисленные полчища врагов. В эту минуту все братья мысленно видели одну и ту же картину: толпы людишек, идущих на них войной, поток козявок, безостановочный, неистощимый, злобный…
— Они малы, но им нет числа, — сказал младший. — Они как песок морской.
— У них есть винтовки… и даже оружие, которое делают наши братья в Сандерленде.
— И потом, мы ведь не умеем убивать, мы воевали только от случая к случаю со всякой вредной нечистью.
— Да, верно, — ответил старший. — Но мы не беспомощные младенцы. В трудный час будем держаться как надо.
Резким движением он закрыл нож — громко щелкнуло лезвие в рост человека — и, опираясь на сосну, как на палку, поднялся с земли. Потом обернулся к серой приземистой громаде дома. Алые лучи заката упали на него, вспыхнули на металлической кольчуге, на стальной пряжке у ворота и плетении рукавов, и братьям почудилось, что он обагрился кровью…