«Самое большое может иметь значение», — подумал Игорь, подозревая, что речь идет о Хализеве.
— А что было дальше?
— Соня хотела от этой квартиры отказаться. Она считала, что от нее откупаются, что это ее унижает, В сущности, так оно и было, и она бы отказалась, если бы не мы с Шамилем и не ее мама. Нужно было думать о ребенке, я не права?
— Правы, наверно, — неуверенно ответил Игорь.
— Конечно, права! Потом эта квартира ей очень пригодилась. Она ее продала и жила на эти деньги долгое время… Неллочка родилась болезненным ребенком. В театр Соня так и не вернулась, все время была с ней. Мама ей помогала, но подолгу оставаться в Казани не могла, у нее в Набережных Челнах был свой дом, хозяйство, куры, коза… Вот фотография Неллочки, посмотрите… Здесь ей один год. Хорошенькая, правда?.. Если бы не это большое родимое пятно на шейке — прямо загляденье!
Игорь рассмотрел черно-белую фотографию. Годовалая девочка в ползунках была сфотографирована на фоне темного ковра. От кадыка в левую сторону шеи ребенка тянулось узкое родимое пятно: оно сливалось с фоном, отчего казалось, будто шеи нет наполовину и голова отходит от тела. Жутковатое впечатление скрашивалось большими глазенками и ручками, смешно воздетыми кверху, словно в мусульманской молитве.
Игорь вспомнил, что Нелли всегда носит на шее косынку.
— А как она зарегистрировала ребенка, Камилла Зеноновна? Отчество же должно быть?
— Отчество ей Соня дала свое. Она была Софьей Рафаэловной, Нелли тоже стала Рафаэловной.
— И что потом?
— Через год заболела Сонина мама. Соня здесь одна, мама там одна. Они решили съехаться… Надо сказать, что Соня за тот год изменилась до неузнаваемости, стала нелюдимой и даже злой, раздражалась по любому поводу. Вначале очень горевала. Не столько из-за поруганной любви, сколько из-за потерянного театра. Сейчас, конечно, легко судить, но представляете, как она растерялась, оставшись в расцвете лет без любимой работы, без мужа, с больным ребенком на руках… В драматический театр после таких потрясений артист еще может вернуться, он от них становится только лучше — жизненного опыта прибавляется, что ли. А в балет… Разве что в миманс. Не в кордебалет даже, не говоря уж о солистках. Это связано с физиологией, но неважно… Соня сломалась. Замкнулась, стала сторониться всех. Уехала из-за больной матери, из-за того, что считала себя опозоренной, и Неллочку, которая, как я уже говорила, родилась слабенькой, хотела увезти на Каму, отпоить козьим молоком. А главное — скрыть от нее всю эту историю. Для чего, наверно, и вышла замуж через два года за человека, старше себя на десять лет — он пообещал удочерить ребенка…. И тоже оказался непорядочным.