«ГУБЕРНСКИЕ ВЕДОМОСТИ»
КОЗЛОВ Павел Сергеевич
Приморск, Столичное шоссе, д. 41, к. 301
Тел.: 28-61-04
Три дня они с Пашкой сидели вот на этой кухне, пили вино «Рошель», бродили по Москве, откровенно делились воспоминаниями и спорили о сущности бренного бытия, о том, какие времена считать лучшими в их жизни…
Евгений вернулся в комнату, лег. Некоторое время силился вспомнить главное из бесчисленных рассказов журналиста о провинциальном беззаконии, но все, как оказалось, напрочь вылетело из памяти — слишком занят он был тогда собственными душевными переживаниями, чтобы вникать в мафиозные проблемы, привычные и одинаковые повсюду, во всех городах. Так или иначе, губернский правдоискатель, волею судьбы оказавшийся в числе его знакомых, находился теперь по ту сторону добра и зла, а повернуть реку вспять, увы, невозможно.
Заказ, оплаченный половиной оговоренной суммы, предстояло выполнить в течение двух недель. Счет был открыт на фамилию Воронова, какого вовсе не существовало в природе, и кости старика, изготовившего ксиву на его имя, давно тлели в канализационном люке.
— Отбивную по-бессарабски и кофе со сливками.
— Все?
— Да.
Официант, привычно расставляя ноги, направился к стойке. Вагон раскачивало на спуске. Телеграфные опоры замелькали быстрее, проталины уже не выделялись на лежалом заскорузлом покрове придорожного поля.
«Entre chienet loup»[1], — вспомнил Портнов. Так они говорили о сумерках в Алжире.
Тоненько позванивала ложечка в пустом стакане.
В ресторан вошли двое. Коротышка зыркнул по сторонам, задержал недобрый взгляд на Портнове. Тот отвернулся — знакомство с подобного рода попутчиками не входило в его планы.
Он вообще избегал знакомств. Работа в одиночку уменьшала риск.
Портнов медленно и смачно прожевал первый за сегодняшний день кусок. С момента включения в работу ел единожды в день, помалу и дорого: обильная пища притупляет реакцию разума.
По мере того, как пустела бутылка портвейна за столиком коротышки с рваной губой и татуировкой на левом запястье, взгляды его на Портнова учащались, необъяснимо нарушая мертвенное хладнокровие последнего.
— Я, майор, не сука, за столик с тобой не упаду, — просвистел коротышка проигранной в стос фиксой. — Подхарчишься — выходи, потолкуем.
Портнов сделал три неторопливых глотка чрезмерно сладкого кофе.
— Вы ошиблись, — сказал он, не поднимая глаз.
— Зачем мне эти зехера? И ты не макака: все хитришь, а жопа голая. Я твою личность в предсмертный час заместо святого на образе увижу. Или не ты меня в Инту на «пятнашку» отправил бурелом собирать?