– Ты вот что, Петровна, кликни-ка мальчонку своего. Пусть за доктором сгоняет. За Матвеем Игнатьевичем.
– Так он же людской доктор, а не свинский, – вступилась за честь врача Вика.
– Ничего, он и по этой части тоже… кумекает. Ветеринара сейчас не доищешься, он в соседний совхоз укатил, только к вечеру вернется. И вообще, что-то мне не нравится вся эта история… с бутербродами.
– А с боровом-то чего? – встряла Петровна.
– Отвяжись, мать, – прикрикнул на нее участковый. – Иди давай, зови мальца. Ему еще доктора искать.
– Чего его искать? У Эммы он. Ее ж псина ейная укусила. Перевязку пошел делать. Я сама видала.
– Ну, так чего стоишь тогда, тетеря? Пусть к Эмме сбегает. Одна нога здесь другая… Короче, побыстрее!
– Кстати, к вам, Вика, сегодня женщина какая-то заходила. Когда вы на почте были. Стучала, потом во двор вошла, – доложила бабка.
– Петровна! – рявкнул побагровевший Карпыч. – Ты еще здесь?!
– Иду я уже, иду, – старушка выскользнула со двора.
– Погодите! – крикнула Вика ей вдогонку. – Какая еще женщина?
– Не знаю, в клетчатом плаще с капюшоном, – донеслось из-за забора.
На тушу околевшего борова, почившего в бозе, прибывший вскорости доктор едва взглянул и попросил топтавшихся тут же мужичков унести его куда-нибудь подальше.
– А есть-то его можно? – попытался внести ясность один из них, даже в этой ситуации не растерявший практической сметки.
– Можно, но я бы не советовал. По крайней мере, до тех пор, пока я не выясню причину смерти.
"Интересно, как он станет ее выяснять, если ограничился лишь беглым осмотром?" – подумала Вика скептически.
Ей вообще казалось, что Матвея Игнатьевича куда больше интересует ее скромная персона, что, конечно, было лестно, но не очень понятно.
Заставив девушку раза три повторить дикую историю с бутербродами и скоропостижной кончиной племенного хряка – причем он требовал припомнить мельчайшие подробности, – доктор просеменил в сени и вплотную занялся банкой с остатками клубничного джема. Внимательнейшим образом изучив тару со всех сторон и даже лизнув содержимое, Матвей Игнатьевич удовлетворенно крякнул и, глянув на Вику поверх очков, глубокомысленно изрек:
– Картина совершенно ясна! Кровавые пальчики – вот что это такое, моя милая.
– У кого?
– Что "у кого"?
– Пальчики. В смысле – кровавые? – опешила Вика. – Я его не убивала!
– Да с чего вы взяли, что вас обвиняют в убийстве? Конечно, не убивали, кто бы сомневался.
– Но вы же сами сказали: кровавые пальчики!
– Сказал, – энергично закивал головой Матвей Игнатьевич. – Только это – всего лишь народное название Наперстянки. Фольклор, если хотите. Или – Дигиталис, если вас больше привлекает научное название.