И это не вызывает у Менле ни малейших сомнений.
«Таким образом, – заговорил дальше Шпицхирн, – у меня появилась возможность изучить его предпочтения, привычки, склонности. В том числе установить, что он полощет рот жидкостью марки «Полярный ледник». И не раз в день, а постоянно. Дело в том, что у него неприятный запах изо рта».
«Меня не удивляет, что у этого подонка изо рта несет, словно из помойки», – процедил сквозь зубы строительный магнат.
«Не вижу логики, но это, в конце концов, не важно. Я капну пару капель цианистого калия, а аромат полоскателя отобьет запах горького миндаля… Он на самом деле обладает достаточно сильным запахом…»
«Видимо, этот мерзавец и на себя литрами выливает всякую дрянь, чтобы от него не несло как от свиньи».
«…во всяком случае, специфического запаха цианистого калия, то есть горького миндаля, он не уловит. И вот он набирает в рот воды, чтобы прополоскать горло, и… – Тут Шпицхирн сделал многозначительный жест. – Дело в том, – продолжал Шпицхирн, – что Куперцу вовсе не обязательно даже проглатывать ее – цианистый калий весьма сильный яд и свое дело сделает. Потом я звоню вам… Кстати, как мне обо всем сообщить вам?»
«Я ознакомлюсь с результатом», – вместо ответа холодно произнес Менле.
«После этого мы уходим, а на лестнице вы передаете мне дипломат со вторым миллионом».
«Но…»
«Да, я забыл упомянуть еще об одном: все будет выглядеть как самоубийство. На столе будет лежать прощальное письмо».
«Прощальное письмо? Как вы собираетесь?…»
«Знаете, без умения безупречно подделать любой или почти любой почерк я бы сидел без работы».
«В том числе и мой?»
«Разумеется. Но вы на сей счет можете не опасаться. Я человек серьезный и держу слово. Я использую свои способности исключительно в интересах моих работодателей».
Все – сплошная ложь. И о дезодоранте «Полярный ледник», и о цианистом калии, и о своих способностях. На самом деле Шпицхирн сам попросил Куперца настрочить прощальное письмо.
«С какой стати, спрашиваешь, тебе писать это письмо? Да с такой, что Менле захочет своими глазами увидеть твой так называемый труп, к тому же мне так легче будет его убедить, что и полиция склоняется к версии о твоем самоубийстве: прощальное письмо – решающая улика для них. Так что давай пиши».
«Что писать-то?»
«Хочешь, чтобы я продиктовал тебе? Так и быть, продиктую. Пиши: «Дорогие друзья и все те, кто меня любил, простите меня. Но по-другому я поступить не мог. Мода на меня прошла. Я никому не нужен. Я на грани финансовой пропасти, да и вообще… Ваш Густав Куперц, в прошлом удачливый манекенщик и фотомодель». Коротко и содержательно».