— Всё, пустой я, Светлый Барин, — искательно наклоняя голову, сказал бандит. — Не серчай, Светлый Барин, не серчай. Не знали мы. Не знали.
— Иди, — разрешил Гурьев. — Иди. Ещё раз увижу тебя – когда-нибудь – убью. Понял?
— За что, Светлый Барин? Не сделал же я ничего. Обознался. На фантики позарился, есть грех, воровской. За что же жизни лишать?
— Я голоден, — Гурьев улыбнулся. — Я очень голоден. Брысь.
Несколько секунд посмотрев на дверь кафе, за которой скрылась троица, Гурьев перетёк в вертикальное положение и направился к Даше. Молча протянул девушке руку, отвёл обратно за их столик, отодвинул стул, усадил, — всё так, будто ничего и не произошло. Всё и выглядело так, будто ничего не произошло – посуда на столе не тронута, деньги исчезли. Разве только в кафе сделалось пустовато и тихо. Видя, как Гурьев, словно так и надо, взялся снова за великолепную рыбу – Рыбу, — Даша потрясённо прошептала:
— Гур… Мамочки, мамочки, Гур… Мамочки, какой же ты страшный. Какой же ты на самом деле страшный, Гур… Ужас. Ужас.
— Ты что, дивушко? — он расстроенно отложил прибор и отодвинул от себя тарелку. — Испугалась?
— Гур. Разве можно пугать людей – вот так?!?
— Людей – не стоит, — со вздохом согласился Гурьев. — Да, ты права. Людей – не стоит. А вот тени – тени должны знать своё место. И то, что тени меня боятся – это мне, в общем, нравится. Это неплохо. — Гурьев вдруг поймал себя на том, что только что – как и в последние пару лет, иногда, всё чаще – у него явственно проскользнули какие-то совершенно сталинские интонации, и расстроился ещё больше. — Ну, а с людьми… С людьми бывает сложно, это да. Но ведь танк – он всегда страшный, правда? Даже если танк – наш.
— Гур, ты что?! При чём тут… танк?! Ты же – человек!
— Какой же я человек, дивушко? — удивился Гурьев. — Я – танк. Уже очень давно. Сухопутный дредноут. И морской тоже, — добавил он с усмешкой.
Даша не приняла – ни шутки, ни тона. Гурьев увидел, как по лицу девушки градом покатились слёзы:
— Нет. Нет. Не смей. Ты не танк, — Даша изо всех сил уцепилась обеими руками за его руку, тряхнула – раз, другой, словно хотела разбудить. — Ты не танк! Ты человек! Ты мой друг – и ты человек! Я тебя люблю, Гур. И Рэйчел. И все. Все! Ты не можешь быть танком, Гур! Ведь я же так тебя люблю!..
* * *
— Ыыыыэээттта хххтооо?!? — задыхаясь от быстрого бега, спросил один из «шестёрок», тараща на старшего седые от ужаса глаза.
— С-с-с-ве-ве-ветлы-лыййй Ба-бари-и-и-иннн, — странно заикаясь и стуча зубами, провыл «старшой», сползая спиной по штакетнику какого-то забора. — Уууоооойй…