— Не сомневаюсь ни одной секунды, милорд. Надо, с одной стороны, отобрать у них инициативу, а с другой – не позволить им догадаться об этом.
— И вы?
— Разумеется, я тоже.
— Подождите, Рэйчел. А что же Артур? Вы не собираетесь предупредить Глокстона?
— Артур давно предупрежден, милорд.
— Что?! И он не…
— Старина Артур не хуже меня понимает, в чём состоит истинная забота о вашей безопасности.
— Чёрт вас всех побери, — Эдуард закрыл глаза.
— Мой человек со всеми необходимыми бумагами, цифрами и выкладками будет у Глокстона, — Рэйчел посмотрела на изящные часики, инкрустированные изумрудами и бриллиантами, украшавшими её запястье, — через два часа. Если Вы окажете мне такую любезность и посидите над ними хотя бы до полуночи, то уже завтра сможете набросать тезисы для разговора с нашими рыцарями из Адмиралтейства. Я знаю, вы этого страшно не любите, но иначе нельзя. Вы должны быть во всеоружии, милорд. Я умоляю вас – ради вашей любви к Уоллис, ради вашего сына, ради нас всех. Пожалуйста, милорд. Вы не можете больше тянуть. Вы должны показать – вы король не только по крови. У нас у всех не осталось иного выхода.
— Леди Рэйчел, — Эдуард изумлённо покачал головой. — Леди Рэйчел, вы понимаете, что мне придётся отправить правительство в отставку? И не только правительство, вероятно. Боже, что будет твориться в Палате общин!
— Да.
— И как вы это себе представляете?!
— Отлично представляю. На нашей стороне будут все здравомыслящие люди. И пресса.
— Ах, да, — король усмехнулся. — Разумеется. И кого же вы видите в качестве премьера?
— Сэр Уинстон прекрасно справится с этими обязанностями.
— Вы с ума сошли, дорогая, — содрогнулся король. — Этот буйвол станет орать на меня по каждому удобному и неудобному поводу. Кроме того, я ему не до конца доверяю. Если бы не ваше вмешательство, он со своими друзьями свалил бы меня тогда, в декабре тридцать шестого, не задумываясь!
— Сэр Уинстон – один из немногих политиков, способных менять свои взгляды. Не убеждения, а именно взгляды. Это крайне важно в нашей ситуации.
— Допустим. А как же его русофобия? Меня беспокоит этот его пунктик, леди Рэйчел. Его антибольшевизм – всего-навсего форма, суть же остаётся прежней чуть ли не с Крымской войны, которую он, кажется, не прочь перевоевать при удобном случае. Если нам предстоит сражаться плечом к плечу с русскими – а, насколько я понимаю, именно так и будет – нам это станет мешать. Очень сильно мешать, я полагаю.
— И всё-таки он единственный, на кого можно положиться. И он последовательный и непримиримый противник Гитлера. Признаться, его враждебность к России беспокоит и меня, хотя в последнее время мы многократно обсуждали это. И я должна сказать Вам, милорд, — влиять на сэра Уинстона сложно, но возможно. Он политик, который способен выслушать иное мнение. Да, его нелюбовь к России не нравится мне, — кроме всего прочего, ещё и по личным мотивам. Значит, нам следует принять меры к тому, чтобы установить равновесие. И вы, я уверена, отлично справитесь с этим. А орать на короля не посмеет даже Черчилль, милорд.